я сложил их в пакет и, думая о напрасно потерянном времени, направился к двери. Там я столкнулся с теми мужчинами, что пошли покурить.

И тут меня внезапно «накрыло». У меня и в прежние годы, иногда возникало довольно странное чувство. Оно весьма походило на то ощущение, когда вы сидите перед дисплеем, а твоим компьютером на расстоянии управляет другой человек. То бишь, сисадмин работает по «удалённому доступу».

Вы видите все, что происходит вокруг, но вмешаться не можете. Плюс ко всему, вы слышите свой собственный голос, что произносит те фразы, которые вы не хотели сейчас говорить.

Вот и я, вдруг стал объяснять, что над каждым крупным объектом должны работать строители самых разных специальностей. Это генпланщики, технологи, архитекторы, конструкторы, теплотехники, сантехники, слаботочники, электрики и, конечно же, сметчики.

Усилия всех этих людей должен координировать один человек — главный инженер проекта. Иначе возникнет огромное число неувязок, ошибок и разных огрехов.

Мои слова вызвали недоумение у всех окружающих. Заметив это, я тотчас заткнулся. Деревянной походкой робота «Фёдора», которым хвалятся журналюги по телеку, я вышел из комнаты. За порогом меня враз отпустило.

— «Выходит, что всё это было затеяно,» — сказал я угрюмо себе: — «лишь для того, чтобы слегка просветить четырёх дилетантов. Теперь они, очень возможно, поймут, что должны делать и как? Или найдут тех людей, которые будут работать за них. Вероятней всего, второй вариант».

Удалённый доступ

Разговор с очередным нанимателем, закончился, как обычно, впустую. Сильно расстроенный, я вернулся назад, на свою постылую службу. Было удивительно жаль того времени, что ушло на поездку туда и обратно. Лучше за эти часы я сделал бы что-то полезное. Не для себя, так для хозяина фирмы. Глядишь, осталось бы мне поменьше работы.

А тут ещё неприятная сцена в автобусе вконец испортила мне настроение. В салон с задней площадки вошла холёная дородная женщина. Она долго рылась в большом кошельке. Наконец, достала купюру с номиналом в тысячу «полновесных российских рублей».

Идти к месту водителя было её далеко. Да и люди забили узкий проход. Поэтому, дама сунула деньги тому, кто стоял впереди, и вежливо попросила его: — Передайте, пожалуйста. (Проезд тогда стоил тридцать рублей).

Лохматый старик без возражений переслал сумму дальше. Голубая бумажка стала переходить от одного пассажира к другому. Она добралась до первой площадки, где попала к стройному парню лет восемнадцати.

Автобус затормозил у остановки. Дверь с шумом открылась. Человек с деньгами в руке вышел на улицу и спокойной походкой двинулся прочь от дороги. Машина медленно тронулась в путь по маршруту.

— Задержите его! — закричала женщина с задней площадки. В салоне было несколько крепких мужчин, но никто из них из салона не выскочил и не побежал за воришкой.

— «Зачем тратить силы ради чужой тыщи рублей?» — невольно подумалось мне. Следом явилась ещё одна мысль: — «Бескорыстная помощь осталось в далёких советских годах. При капитализме, каждый сам за себя».

Рядом с рабочим столом сидел мой хороший товарищ, с которым я был знаком много лет. Он заметил моё угнетённое состояние духа, наклонился ко мне и тихо спросил: — Что-то случилось?

Вместо ответа я отрицательно покачал головой. Цифры в углу монитора показывали пятнадцать ноль-ноль. Начался очередной перерыв, положенный проектировщикам по российским законам.

Мы дружно поднялись из офисных кресел, и вышли в пустой коридор, покурить. Чтобы избавиться от негативных эмоций, переполнявших меня, я рассказал Александру о своём неудачном вояже. Под конец, я сообщил и о том, что случилось после беседы.

Неизвестно зачем, я поведал о том, что время от времени, у меня возникало довольно странное чувство. Оно сильно походило на то ощущение, когда ты сидишь перед экраном компьютера, а им на расстоянии управляет другой человек. То бишь, сисадмин что-то делает по «удалённому доступу».

Ты видишь всё, что происходит у тебя перед носом, но вмешаться не можешь. Плюс ко всему, до тебя доносится собственный голос, который произносит те фразы, которые ты даже не думал сейчас говорить.

Особенно часто так получалось в присутствии привлекательных женщин. Только услышав от дам нечто вроде — придурок, я понимал, что брякнул вовсе не то, что хотел им сказать.

К моему сожалению, все попытки исправить возникший конфуз не приносили потом никакого успеха. То есть, упустил братец шанс, так уже не ропщи. Дорога ложка к обеду.

Насколько я знал, Александр являлся довольно непростым человеком. Он был очень спортивным подростком, отлично играл в волейбол, футбол, баскетбол. Имел тонкий слух и неплохой баритон.

Прекрасно импровизировал на саксофоне и классической шестиструнной гитаре. Долгое время ходил в драмкружок, где исполнял главные роли в любительских и «домашних» спектаклях.

Кроме того, как однажды с гордостью в голосе сообщила его старая мама: — Он кончил школу с физико-ПАТОЛОГИЧЕСКИМ отклонением. Впрочем, учитывая её малограмотность, родительницу легко извинить.

Ведь когда сын заявил, что хочет учиться в политехническом, его мама в удивлении воскликнула: — Ну почему нужно идти в ПОЛУ технический институт нашего города? Ступай уж лучше в строительный. Будешь потом, инженером, не техником.

На самом-то деле, он был золотым медалистом школы с физико-математическим направлением, но это не так уж и важно. Всё равно стал обычным проектировщиком и работал теперь в мелкой частной конторе.

Услышав мой грустный рассказ, Александр сочувственно покачал головой и сказал: — Как ты, наверное, знаешь, я долгое время ходил в драмкружок нашего Дворца пионеров. Как мне все говорили тогда, получалось очень неплохо.

Руководитель кружка хорошо ко мне относился и видел во мне талант к лицедейству. Дело дошло до того, что он взял меня за руку и вместе с ещё одним пареньком отвёл в местный театр. Там шёл отбор в студию юных актёров для ТЮЗа.

В большом коридоре толпились десятки красивых девчонок. Все они в разнобой повторяли куски сложного текста из Шекспира и Чехова. Отовсюду звучали отрывки из «Гамлета», «Леди Макбет» и «Вишнёвого сада».

Я и приятель совсем не готовились к данным прослушиваниям. Поэтому, мы вместе вошли в комнату приёмной комиссии. Там встали напротив стола и прочли на два голоса какую-то басню из школьной программы. К удивлению всех окружающих, нас, в числе очень немногих, приняли в студию.

Через какое-то время, мы взялись репетировать пьесы, которые прогоняли в театре. Однажды наш преподаватель сказал: — Приходите завтра к обеду. Режиссер всех посмотрит и, скорее всего, пригласит вас в дневные спектакли. Будете на подхвате у инженю, если они вдруг заболеют. То есть, у тех малорослых