Гнев отпустил Риану, и она бессильно упала в кресло, опустив лицо в ладони. Так долго прялась нить и ткалось волшебство, так мучительно долго… Ещё не одна луна минует, прежде чем она доведёт своё рукоделие до конца. Подняв голову, она посмотрела на связки ивовых ветвей, которые принёс Тиллард, и решительно кивнула своим мыслям.

– Что ты собираешься делать? – осторожно спросила ведьма.

– Я поговорю с королём, а утром отправлюсь в Святилище и заберу Тилларда. Довольно уже Сотар пугал кемранский народ. Пора напомнить ему, что не только жрецы Отца имеют власть в Кемране.

– Но, возможно, именно этого он и ждёт – чтобы ты показала себя! Вспомни, что я говорила тебе ещё тогда в Валле, моя дорогая. Даже королеву можно опорочить и свергнуть, если она откроется под удар. Жар Небесного Огня – удел Отца, а Мать умеет искусно прясть нити ночи и ткать тени. Но оттого власть её не меньше. Помни об этом, когда пожелаешь вдруг изменить что-то. Не всякий бой нужно вести в открытую.

– И что же ты предлагаешь мне – оставить всё, как есть?

– Позволь менестрелю принести эту жертву ради твоей безопасности и посвяти себя всецело своим чарам во всё это купленное им время. Он будет только рад послужить тебе… да и тосковать о нём особо никто не будет.

Риана с горечью усмехнулась и покачала головой:

– Я буду. Ценой верности не должна быть боль и позорная смерть.

Не слушая больше причитаний Илсы, она поднялась и покинула свои покои. В том, что Вальтен поймёт и поддержит её, она не сомневалась – особенно если она откроет ему часть правды, той, что касалась Эльвейс. Для этого как раз было самое время.

Но одна мысль не давала ей покоя: зачем Сотару нужна была кровь Илсы?

Она вошла в покои порывом ветра, и в её глазах плескалась холодная ночь. Вальтен поднялся ей навстречу, не ища слов оправданий для себя. Гнев на Сотара и на собственную беспомощность в этой ловушке до сих пор не улёгся в нём. Как всегда, жрец оказался хитрее, мудрее, опередив его на несколько шагов. И зачем только Илса вмешалась!

– Прости меня, моя леди, – сдержанно проговорил король. – Решение, которое я вынес, было единственно возможным в свете того, что сказали жрецы и твоя наставница. Оно должно защитить твоего менестреля от смерти.

– Я не виню тебя, мой лорд. – Голос Рианы окутал его ночным шёлком. – Не ты ослеплён светом, призванным согревать жизнь, но способным и карать.

Она приблизилась и обняла его.

– Я не могу уничтожить Сотара, моя леди, как бы ни хотел. Люди боятся потерять благословение Отца, тем более что некому больше осенить их благословением Матери. Как ни велика моя власть, я не могу свергнуть культ без того, чтобы навлечь ещё больше бед на мой народ. Если бы только было что-то, способное уравновесить их власть, как когда-то уравновешивал культ Матери… И я не хочу, подобно моему отцу, становиться тираном, объявившим вне закона тех, кто делал нашу жизнь чем-то бо2льшим, чем просто привычным существованием. Я хочу уважения людей, а не только страха. Я мечтаю о настоящей жизни для Кемрана.

Пылкость и длина его речи удивила самого Вальтена. Он никому прежде не озвучивал свои мысли, но теперь это почему-то казалось… правильным.

– Я знаю, – мягко проговорила девушка, успокаивающе коснувшись его лица. – В этом и есть величие твоего сердца. Кемрану нужен такой властитель. Я знаю, что власть королей в нашей земле не абсолютная. Этой великой древней мудростью просто воспользовались в своих целях люди не вполне достойные.

Вальтен нежно сжал её руку и коснулся губами запястья.

– Прежде я был один против Сотара и его жрецов. Так трудно оставаться верным своему сердцу, когда все вокруг пытаются доказать, что ты заблуждаешься. Так трудно иногда понять, где же кроется правда… Но теперь ты со мной. Ты несёшь с собой то, чего я так долго пытался добиться здесь в одиночку.

– Нам всё удастся, мой лорд. Мы услышим, как запоёт земля печали.

Её слова принесли с собой тепло. Вальтен чуть улыбнулся, но потом сурово спросил:

– Почему твоя наставница обвинила того, кто был тебе верен? Если бы не она – я мог бы отстоять его перед жрецами без того, чтобы у них была причина подозревать ещё и тебя. Ты знала о том, что в жилах менестреля течёт кровь Фэйри?

– Знала.

– Почему не сказала мне? – Его задела не сама возможность лжи, а то, что его королева могла не доверять ему.

– А ты бы понял меня – после того как тебе так долго лгали и так долго заставляли бояться? – Риана испытующе посмотрела на него, и нечто странное, нездешнее отразилось в лесных омутах её глаз. – Ты боишься Фэйри?

Он поколебался, сам не зная ответ до конца. Эльвейс когда-то рассказывала ему о Фэйри, о том, что они, как и Мир, как и древнее волшебство, имели проявления и опасные, и прекрасные. Да и в людях красота была смешана с уродством – уж это-то Вальтен знал даже слишком хорошо.

– Говорят, в Кемран всегда приходили только тёмные Фэйри – те, против кого сражались наши предки, – задумчиво ответил он. – Но в Валле и в диких землях слагают легенды о других Ши. В конце концов, кто-то ведь помог Даннавару и его людям одержать победу. Жаль, что теперь едва ли кто-то из них отзовётся на наш зов. Я просто не считаю, что обвинять во всех недостойных делах и бедах нужно тёмных Ши. Люди сами по себе способны слишком на многое.

– А если бы кто-то из Ши вдруг решил прийти на твой зов и помочь?

Вальтен тихо рассмеялся и покачал головой.

– Увы, как ни мечтал бы я встретить воплощение легенд – у нас они не воплощались уже слишком давно.

– Мой лорд… если я смею просить тебя о помощи…

– Всё, чего пожелаешь.

– Помоги мне вызволить из Святилища того, кто верен мне. Он никак не связан с Блуждающими Тенями, я знаю это. Сотар просто боится всего, что связано с Фэйри. Когда-то он уже выдвинул подобное обвинение…

То, что осталось от его сердца, болезненно содрогнулось от давних воспоминаний. Тогда он не успел вернуться с войны, не успел вмешаться и опровергнуть…

– Тебе солгали, мой лорд, – безжалостно продолжала Риана. – В жилах Эльвейс текла кровь Фэйри, и одно это послужило доказательством её вины.

Вальтен вздрогнул, как от удара.

– Откуда ты знаешь? – требовательно спросил он, сжав плечи королевы. – Кто рассказал тебе? Кто назвал это имя?

Поняв, что невольно сделал ей больно, он отпустил её. Риана не отшатнулась от гнева, который был направлен не на неё, но встретила его взгляд прямо.

– Я – ведьма, мой лорд, и не все мои сны являются просто снами. Я видела заросшее осокой озеро и серебристые ивы. Я видела твою золотоволосую Эльвейс, невинно погубленную жрецами в омуте. И если я успею выткать узор моих чар – я приведу тебя к тому месту, в дороге к которому тебе так долго было отказано. Я обещаю тебе.