Перед глазами замелькали серебряные и золотые погоны – и уже через несколько мгновений в коридоре стало заметно свободнее. Его сиятельство граф Орлов удалился, а заодно и прихватил с собой всю свою сомнительную компанию.

– Выскочка, – негромко процедил Юсупов сквозь зубы – и повернулся ко мне. – Надеюсь, эти люди не навредили вам, князь?

– Нет… Едва ли они позволили бы себе подобное здесь. – Я покачал головой. – Похоже, его сиятельство уже успел досадить и вам.

– Тем, что возомнил себя настоящим аристократом, хоть графскому титулу Орловых немногим больше двух сотен лет. – Юсупов недобро усмехнулся. – В те времена, когда предок его тестя Меншикова торговал на базаре пирогами, мои уже назывались князьями… как и ваши. Древним родам не нужны дурацкие привилегии – и мы вполне можем и уступить, не потеряв лицо… В отличие от этих.

– Пожалуй, – отозвался я. – Выходит, вы поддержали меня лишь из уважения к происхождению фамилии Горчаковых?

– Нет. Конечно же, нет, князь. – Юсупов чуть сдвинул брови. – Вы ведь понимаете, что это не обычное… скажем так, столкновение интересов?

– Понимаю. К сожалению. – Я чуть склонил голову. – И все же на Государственном совете вы были куда более сдержаны.

– Потому, что многое из того, что вы говорили, кажется мне несвоевременным и в чем-то попросту невозможным. – Юсупов пожал плечами. – Но сейчас это не имеет ровным счетом никакого значения.

– Тогда почему?..

– Куда важнее, кем вы являетесь… и кто ваши враги, а не что вы говорите, князь. Уверен, пламенная речь убедила не столь уж многих – и все же, случись что, старые рода выступят за вас. Хотя бы потому, что выбор другой стороны для большинства из нас по определению невозможен. И потому, что вы достойный человек и истинный внук своего деда. – Юсупов на мгновение задумался. – Нас всех ждут непростые времена, а значит, равным следует держаться вместе. И вы – именно тот, за кем пойдут люди.

– Наверное, я должен поблагодарить ваше сиятельство, – вздохнул я. – Хоть и не вполне понимаю, чему обязан подобной честью и положением.

– Ну… вы не только можете похвастаться истинно знатным происхождением и незаурядным Даром, но и молоды, умны, полны сил и честолюбия, которые могут сослужить отличную службу и народу, и стране, и даже короне. Но дело не только в этом, конечно же. – Юсупов слегка прищурился, глядя мне в глаза. – Просто мы, главы родов, видим в вас чуть больше, чем доступно другим. И уж прошу вас – примите это как… некую данность, князь.

Настасья устроилась на капоте красной машины. Компактной, явно двухместной, с вытянутым вперед обтекаемым капотом, скрывающим двенадцатицилиндровый итальянский двигатель. Явно спортивный агрегат, хоть и не такой могучий, как тот, что собрали для меня.

Зато – свой собственный. Первый автомобиль, который дева-конструктор создавала не под заказ избалованной столичной знати, а для себя. По особенному проекту. Видимо, поэтому машина и вышла чем-то похожей на саму Настасью: необычной и яркой, со своим норовистым характером, которого даже я, пожалуй, чуть побаивался.

Зато на обладательницу автомобиля можно было смотреть бесконечно. Настасья буквально разлеглась на капоте, опираясь одной ногой на асфальт, а второй – на покрытый хромом бампер. Несмотря на почти-официальный формат сегодняшнего мероприятия, одежду она выбрала самую что ни на есть простую: ботинки, свободные рабочие брюки и рубашку с закатанными рукавами. Конечно, уже не старую, доставшуюся от отца, но все равно мужского кроя и явно на пару размеров больше нужного. Видимо, уже окончательно устала от деловых костюмов… или решила схитрить, чтобы показаться поближе к простым работягам.

А может, и вовсе оделась так только потому, что еще затемно крутила гайки в мастерской, времени на которую последние полгода у Настасьи оставалось катастрофически мало. Как бы то ни было, простой наряд ее совсем не портил. Я даже на мгновение удивился, что вокруг еще не столпились мужчины с восхищенными взглядами… Впрочем, все местные наверняка уже трудились в поте лица.

Да и я сам приехал сюда вовсе не любоваться на рыжеволосых красоток… а жаль.

Настасья уселась, только когда я подошел уже почти вплотную. То ли просто нежилась на солнышке, то ли и правда задремала. И скорее второе – глаза у нее все-таки были чуть заспанные.

– Пойдем, спящая красавица, – улыбнулся я, протягивая руку. – Нас ждут великие дела.

– Устала я уже от твоих великих дел, благородие. – Настасья чуть нахмурилась. – Раньше оно как-то попроще все было. Знай, крути себе гайки и крути… Помнишь, как познакомились?

– Ага. Еще как, – отозвался я. – Чуть ключом гаечным не огрела.

А ведь это было… не так уж, в сущности, и давно. Сегодня – по странному стечению обстоятельств – я отмечал, можно сказать, свой второй день рождения. Ровно год назад мое тело едва ли не по частям доставали из искореженной отцовской «Волги». Потом привезли в больницу, уже почти ни на что не надеясь… И ровно через сутки я вышел из больничной палаты. Да, чуть покачиваясь, неуверенно – но все же на своих ногах.

А потом еще и поправил физиономию его сиятельству князю Воронцову.

– Ты чего такой довольной, благородие? – поинтересовалась Настасья. – Как солнце проглотил.

– Да так… – Я улыбнулся собственным мыслям. – Настроение хорошее.

Вместо ответа Настасья нырнула мне под руку и прижалась боком. Разумеется, на людях мы не могли позволить себе подобного. Разделявшая нас стена ледяная стена таяла, только когда мы оставались вдвоем. И все равно не исчезала полностью. Впрочем, сейчас я почти не чувствовал ее холод. День и залитый солнечным светом асфальт у заводской стены принадлежали только нам двоим. И казалось, еще немного – и мы все-таки найдем время и силы сказать друг друго что-то важное.

Но, конечно же, не нашли – великие дела ждали буквально за углом и, как всегда оказались куда важнее всего остального.

Начать, похоже, решили без нас. Армейские и статские чины, облаченные по случаю в мундиры, уже прибыли. Как и все местное руководство и конструктора – вплоть до рабочих, которые лично занимались сборкой. Не было только журналистов: не то, чтобы я всерьез опасался неудачи, но и демонстрировать новинку от объединенного концерна Горчаковых и еще нескольких княжеских фамилий все же не спешил.

Разномастная публика разглядывала неторопливо катающуюся по заднему двору стальную громадину. Панцер получился раза в полтора больше и тяжелее тех, что Куракин пригнал к стенам Зимнего весной. Главным образом из-за брони, которую спереди не пробил бы Копьем Одаренный до шестого класса включительно. Но даже с такой массой двигался на удивление бодро, гусеницами размалывая асфальт на заднем дворе одного из цехов Путиловского завода в полнейший неликвид. Я не поскупился разориться на самый мощный мотор из имевшихся – как и на сразу два модифицированных пулемета конструкции Судаева.