себе не подпустил. Я снял куртку, набрал в нее камней — и, выждав момент, как следует, приложил этим снайпера, зайдя со спины. Надеюсь, не убил.

Надел наручники, засунул в рот кляп. Забрал винтай, повесил на плечо. Теперь его обратно метров триста тащить…

Димитрис был на месте. Встретил сакраментальным

— Ты совсем охренел?

— Нет, не охренел.

— Это кто вообще?

— Смотри за ним.

— Б… ты вопроса не слышал? Что ты с ним сделал?

— Глупых вопросов не задавай

Снайпер зашевелился.

— Видишь, живой. Не убил. И это главное…

— Ну, б… п….ц.

— Тихо!

Свет фар…

— А вот и они…

— Тихо сказал!

Да, это были они. Я был готов ко всему, не раз видел разборки, но к такому — не был готов даже я. Машин было много больше десяти, одна за другой, в свете фар, в пыли, в блестящем яростном свете они выныривали с дороги, останавливались — как волки на короткий передых, перед тем как снова бежать за лосем.

Димитрис тоже молчал — я понимал, что он испугался. Не каждый день видишь русскую мафию во всей ее красе.

Захлопали дверцы машин

— Да никого нет… — донесло причудливое горное эхо…

— Перекрывайте дорогу!

Мне вдруг пришло в голову — среди них могут быть военные. А у них может быть такой же монокуляр, как и у нас, а то чего доброго и винтовки с ПНВ. Тогда мы попали.

— Восемнадцать

— Чего?

— Восемнадцать машин.

— Да тише ты.

Я снимал, как мог. Получалось плохо — засветка от фар

— Никого нет!

— Глянь, телефон ловит? — спросил я шепотом

— Чего?

— Телефон…

Было видно, что у приехавших автоматы

— Одно деление.

— Звони местным. Скажи — тут люди с автоматами, ты проезжал и видел.

— С моего?

Твою мать. Все забываю, что у людей телефоны оформлены на себя

— Возьми мой.

Приехавшие начали обыскивать лес рядом с собой. Надо спешить.

— Не шевелись, не дергайся. Мы слишком далеко, они не знают, что мы здесь. Сидим, чай пьем…

Это была еще одна провокация. И она сработала. Цель была проверить — какие у бандитов отношения с полицией.

Димитрис позвонил. А через пару минут — боевики вдруг резко начали сворачиваться, рассаживаться по машинам. Одна за другой — железные гончие стартовали с места, уходя в город. Там где их явно знали.

— Три сорок шесть

— Что

— Три сорок шесть. Три минуты сорок шесть секунд назад ты сообщил о вооруженных людях. И вот они уходят. А где полиция?

Димитрис молчал

— Ладно, разберемся…

18–19 мая 202… года. Греция. Салоники

Без моего чеченского опыта мы хрен бы чего сделали. А так нам удалось и бандитов задокументировать (для уголовного дела такое документирование не пойдет, а вот для дела оперативной проверки — очень даже) и пленного с собой притащили.

Понятное дело, что поехали прямиком в управление полиции в Салониках. Или как в Европе принято говорить — в комиссариат.

Я, кажется, уже говорил, что греки не любят работать. Вот и тут так же. В комиссариате мы нашли пару заспанных копов и дежурного, от которого немного попахивало (одеколоном конечно с запахом виски) и который никак не мог понять, чего мы от них хотим и вообще — кто мы. Но Димитрис был и так сильно на взводе после горной прогулки и обрушил на нерадивых провинциальных копов такую лавину мата и угроз, что система с грехом пополам, но заработала.

Снайперу оказали первую помощь — разбита голова, но без проломов и всякого такого — и заперли в обезьянник. Отвечать на вопросы он не пожелал, ограничиваясь кратким польским «не розумию». Но он не поляк, сто пудов.

Приехал, наконец-то начальник полиции. С лишним весом и излишними амбициями. Лаяться начали уже в предбаннике… не пойму, что вообще у греков за государство? Если местный начальник УВД на центрового полковника стойку не делает — это как вообще?

Ругань по-гречески я не понимал и спокойно ждал исхода. Наконец полковник, оскорбленный в своих лучших чувствах, пошел к себе в кабинет, а Димитрис вытер лоб.

— Вот, с…

— Что?

— Ничего знать не желает.

— То есть, возбуждаться не будет.

— Нет.

…

— Хрен с ним, возбудим на уровне министерства.

— Ты понимаешь, что это неспроста?

— Понимаю…

Но всем хочется кушать.

Я вот иногда думаю — ведь раньше такого не было. Ни у них, ни у нас. Ну, да, были отдельные паршивые овцы — но большинство то тянуло лямку честно, видели смысл в своей работе. А сейчас? Это ведь не только у нас, коррупция появилась даже у немцев. Куда дальше ехать?

Коррупция стала неотъемлемой частью бытия. Берут все. Берут менты, хапают судьи, жрут как не в себя политики. Преступность стала едва ли не главным бизнесом современности. Если раньше обычным преступлением были кража или грабеж — то есть однократное посягательство. То сейчас — это рэкет, наркоторговля, все виды злоупотреблений. Раньше бандит был человеком гонимым… сколько он имел? Только то, что в кармане. Как правильно писал Корецкий — доход ростовской банды за годы смертельного риска — по факту несколько Жигулей. И за это они смертельно рисковали, вступали в перестрелки, грабили инкассаторов — и, в конце концов, попались и пошли под вышку.

Сейчас мафия делает такой доход за день — два. Вороватый коп или политик высокого ранга — за одну взятку получает больше. На кону уже не Жигули — миллионные счета в европейских банках, огромные квартиры в европейских столицах, виллы на Лазурном или Золотом берегу. Дети в европейских университетах… по сути Галя Брежнева с ее бриллиантами — жалкая попрошайка, сейчас у полковников полиции на квартирах легко находят нал, сопоставимый с бюджетом целой области.

Насчет кстати того полковника ФСБшного. Знаете, кем он был? Он в тридцать с чем-то стал начальником отдела банковского надзора ФСБ. Что это значит? К каждому банку прикомандирован сотрудник ФСБ, для Сбербанка, например это аж действующий генерал ФСБ. Он должен следить за происходящим… но, судя по тому, что происходит с нашими банками — не сильно то и следили. Почему — стало понятно после ареста полковника с его квартирой набитой деньгами. Схема там простая — что-то отстегивали «за покровительство и попустительство по службе» — в штатном режиме. Часть забирал этот «надзорный орган», часть отправляли полковнику, тот себе что-то отщипывал и передавал большую часть наверх, начальству. А дальше… после того, как создали Систему страхования вкладов — стало можно не бояться социальных последствий падения банков. Потом — кому-то пришло