Приведение в известность проектов и предложений современников петровской реформы, несомненно, является заслугой названного исследователя, но его точка зрения при их анализе и общие выводы из их изучения требуют пересмотра. Из финансовых проектов П. Н. Милюковым изучены: «Статьи ко умножению государственной казны для нужды настоящей войны», принадлежащие, по его мнению, Савве Рагузинскому[315]; неизвестного автора «Мемориал, каким образом облегчить подданных крестьянских»[316], а также проекты, связанные с введением подушной подати в России[317]. Исследователь придает им большее значение, чем они имели в действительности; во всяком случае, названные проекты не были фактами, сообщавшими законодательный почин, а сами являлись ответом на запросы, искания и заботы правительства и, в частности, самого царя, в то время упорно искавшего средств для ведения войны, ибо деньги являлись, по выражению Петра, «артериею войны». В самом деле, к первой, продолжительной шведской войне прибавилась другая, не менее тяжелая, – турецкая. При таких обстоятельствах понятно внимание правительства ко всякому конкретному и дельному проекту, облегчающему затруднения государства. Составленные близкими к правительственным кругам лицами, находившимися в курсе экономической политики того времени, проекты отражали и конкретно разрабатывали практическую сторону вопроса, однако они не ставили вопроса впервые, не сообщали инициативы.

Вследствие указанного их значения приведенные проекты следует рассматривать не как материал, характерный для первой стадии выработки закона, его зарождения, а как материал, собранный и обработанный в соответствии с видами и задачами правительства. В таком случае авторы проектов являются уже не инициаторами в правотворчестве, а консультантами, знающими свое дело специалистами. В частности, что касается зарождения идеи «поголовщины», подушной подати, то, несомненно, к ней Петр был приведен всем ходом предшествовавшей финансовой политики и народных переписей, а также французской практикой, как было показано нами выше (см. указ Петра от 1717 года об этом[318], воспроизведенный в фотокопии).

Автором проектов, которому П. Н. Милюков уделяет много места и внимания, является иноземец, барон Христиан Анастасий Люберас[319]. От названного прожектера действительно осталось большое литературное наследие. В своих писаниях Люберас останавливался на вопросах о желательных нововведениях в России, излагал организацию государственного управления Швеции, и в частности народного и государственного ее хозяйства, и дал проекты регламентов всех государственных коллегий. В авторе виден государственный ум, знание и понимание современных ему задач экономической и государственной жизни. Этим отчасти можно объяснить высокую оплату его труда в России – в 5 тысяч рублей по тому времени (около 40 тысяч рублей золотом конца прошлого века), – положенную ему Петром. Тем не менее детальное изучение его сочинений, произведенное нами в связи с исследованием истории законодательства Петра I за период, предшествовавший появлению Любераса в России, и за годы пребывания его в нашем отечестве, приводит к выводу, что его обширные писания остались без всякого влияния на законодательные акты Петра I. Например, все мероприятия царя, нашедшие свое отражение в Регламенте Мануфактур-коллегии, в которой Люберас состоял на службе в должности вице-президента, были намечены и проведены на практике еще до него или осуществлялись помимо него – под влиянием неумолимых потребностей жизни, государственной и общественной, при помощи указов, формулированных самим царем. Полагаем, что Петр в свое время, так же как и П. Н. Милюков впоследствии, был приведен к повышенной оценке значения трудов Любераса умелыми, действительно с широким размахом составленными декларациями умного и образованного иноземца. Тем не менее по сравнению с ним скромный военный инженер Вилим Геннинг, и такой же всегдашний труженик вице-адмирал Корнелий Иванович Крейс, и даже только знаток бюрократических западноевропейских порядков Генрих Фик оставили гораздо больше, чем Люберас, следов в деле европеизации России, и в частности в истории русского законодательства.

Нет оснований и в «Пропозициях» Салтыкова[320] видеть проекты, побудившие Петра к проведению больших реформ, например по ограничению дробления и мобилизации недвижимых имуществ указом 1714 года, 24 марта. В следующей главе, в связи с изучением собирания иностранных законодательных источников в эпоху Петра I, нами будут высказаны соображения, не позволяющие признать за «Пропозициями» Салтыкова инициативы к изданию одного из характерных лично для Петра I законодательных актов.

Выводом из наших критических замечаний на основании приведенного выше большого числа фактов, обрисовывающих условия зарождения закона при Петре I, должно быть, по нашему мнению, утверждение, что подобного рода литературные «прожекты» иноземных и русских авторов, свидетельствующие о подъеме общественной мысли в эпоху реформ, отнюдь не являлись непосредственным поводом к законодательной постановке какого-либо крупного вопроса, не сообщали законодательного почина, а были лишь отзвуками на запросы и задания правительства, иногда удовлетворяли конкретной разработкой некоторых вопросов интерес царя и давали ему нужный и полезный материал, но уже в стадии выработки законодательного текста.

Многочисленность и большое разнообразие по содержанию законодательных актов Петра I, быстрота, а иногда и неожиданность внесения царем законопроекта на обсуждение Сената [– эти особенности] на современников реформы, стоявших вне законодательной работы, а в последующее время на исследователей, не полностью приобщенных к архивным источникам, черновым бумагам правотворческой лаборатории Петра I, производили и до настоящего времени производят впечатление случайной постановки того или иного вопроса на законодательное обсуждение. И с этой точки зрения издание важнейших законодательных актов, как и вся реформа Петра I, представляется явлением стихийным, проведенным без всякого плана, наскоро, без предварительного обсуждения, без постоянного компетентного руководства [со стороны] государственного деятеля, вооруженного комплексом государственных идей.