Его губы находили самые чувствительные места, будто он всегда знал, что мне нужно. Я двигалась ему навстречу, я ловила его поцелуи, я отталкивала его, чтобы после снова притянуть к себе.

Мне хотелось причинить ему боль, чтобы тут же исцелить. Мне хотелось умереть самой, чтобы воскреснуть в его объятиях.

Наша страсть была всепоглощающей, разрушительной, но бесконечно нужной.

Возможно, завтра все будет иначе. Возможно, завтра я буду жалеть о случившемся. Но эта ночь целиком принадлежала нам. Нашей страсти. Нашему сумасшествию. Нашей одержимости.

Мы пытались взять друг у друга по максимуму, но получалось только отдавать. И наше противоборство делало нас сильными, оголяя все наши слабости.

Мы не могли насытиться друг другом до самого рассвета, пока оба не остались без сил и не уснули.

Первым, что я сказала, когда проснулась, было:

— Я все равно спасу Ариуса!

— Не спасешь, — усмехнулся Асмодей.

Он лежал рядом, закинув руки за спину и щурился, словно сытый кот.

Разумеется, из одежды на властелине тьмы красовалось одно только одеяло, и то прикрывавшее лишь ступни ног.

Впрочем, я выглядела точно так же, но неловкости от этого особой не испытывала.

Как там обычно пишут в романах?

«Бросив на него взгляд, я вспомнила все случившееся прошлой ночью, и от этого вдруг накатило чувство вины, а щеки заалели от стыда…»

Нет.

То есть, я конечно покраснела, потому что вид обнаженного Асмодея был очень привлекателен и весьма неоднозначно намекал на то, что рогатый не прочь продолжить. Но еще вчера, кусая его губы, царапая его спину, я прекрасно осознавала, что именно делаю и с кем. Поэтому вины, или сожалений во мне не нашлось. Кажется, с самого первого взгляда на властелина тьмы, внутри меня начало скапливаться темное дикое желание, и рано или поздно эта бомба должна была рвануть.

Близость между нами была неизбежна, так зачем жалеть об этом?

Теперь мне надо думать, что делать дальше, потому что я сказала Асмодею чистую правду — что бы между нами ни происходило, я собиралась его остановить.

Жаль, конечно, что властелин раскусил мою ложь про девчонок, но даже тут нет моей вины — если бы не записка Кароль…

Кстати, про записку… возможно у меня получится послать ответ? Эх, знать бы еще, как работает местная почта — тогда можно было бы предупредить подруг, рассказать им об Ариусе…

Пока я размышляла, Асмодей перевалился, нависнув сверху, пристально вгляделся в мое лицо…

— У тебя ничего не получится, потому что теперь я знаю, что ты лгала мне и смогу тебя остановить, — прошептал он, подцепив пальцем мой подбородок. — Ариус проиграет, звезды не зажгутся, а тьма поглотит этот мир…

— Знаешь, да ты настоящий злодей, — ответила, прикусив губу.

От его близости по коже бежали мурашки, а внизу живота скручивался тугой горячий узел.

— Но тем не менее, ты все еще меня хочешь, — утвердительно произнес Асмодей, губами скользнув по моей щеке.

— Потому что ты привлекательный, — пожала плечами я. — Не обольщайся, это никак не скажется на моем отношении. Если ты думаешь, что после случившегося, я вдруг решу стать твоей сообщницей, то ты ошибаешься.

— Если ты думаешь, что останешься безнаказанной за обман, то ты ошибаешься, — в тон ответил Асмодей. — Но это будет позже, а пока собирайся. Нам пора выходить.

— Куда выходить?

Я думала, что пластилин ничего не ответит, но видимо он не считал нужным это скрывать.

— Мы отправимся во Фриггасс. Твоя подруга сделала мне одолжение, разослав эти приглашения. Уверен, теперь там соберутся все, кого призвал Ариус, а мне останется просто убить их.

Да уж, плохие новости… надо как можно скорее предупредить об этом Кароль.

— Зачем тебе там я? Я буду всячески мешать… — проговорила, понадеявшись, что если Асмодей оставит меня в замке, то я найду способ отправить письмо.

Тогда у Кароль будет время сбежать и сообщить об опасности остальным девчонкам…

— Неужели ты думаешь, что я теперь хоть на секунду оставлю тебя одну? — выгнул брови рогатый. — Ну уж нет, не надейся. Врагов всегда стоит держать ближе, так что скажи спасибо, что я не посадил тебя на цепь.

И он кивнул в сторону шкафа со своими прибамбасами.

Что интересно, смертью он мне больше не грозил — видимо и сам понял, что не сможет этого сделать.

А вот «держать ближе» может и звучало бы привлекательно, если бы только от этого жизнь девчонок не зависела.

— В туалете тоже будешь над душой стоять? — фыркнула, встав с постели и закутавшись в халат. — Или мне можно спокойно сделать свои дела в одиночестве?

— Можно, только не задерживайся, — царственно кивнул властелин.

Показав ему язык, я подхватила свою сумку и пошла в ванную.

— А ну стой! Зачем тебе это? — подозрительно нахмурился рогатый.

— О нет, ты раскрыл мой коварный замысел. Я балуюсь табаком… — под пристальным взглядом властелина я порылась в сумочке, выцепила оттуда пачку сигарет и бросила ее рогатому.

На самом деле, я не курила (это ж вредно), но мне всегда казалось, что зажженная сигарета между пальцев делает меня взрослее.

Зато сегодня эта заначка очень меня выручила — пока Асмодей пристально разглядывал непонятные ему буквы, мне удалось сунуть в карман халата ручку.

— Обойдешься, — наконец выдал пластилин, испепелив пачку.

Скорчив обиженную мину, я шмыгнула в ванную, заперла дверь, включила воду. Схватила лист туалетной бумаги и быстро накарябала:

«Лине Гримерной.

Кароль, Ариус в темнице на каком-то острове, но его нельзя освободить. Спасти бога можно только зажигая звезды. Это должны сделать мы, веря в себя и в чудо (чушь, но он сказал именно так).

Еще во Фриггасс идет Властелин Тьмы — именно он украл Ариуса, и теперь хочет всех вас убить. Я пытаюсь ему помешать, но он все равно сильнее, так что беги как можно дальше. И передай это девочкам, если сможешь кого-то найти.

Лютик».

Наверно, стоило как-то зашифровать послание, но у меня просто не было на это времени. К тому же, если Кароль разрешили организовать бал, значит она явно хорошо устроилась, да и главный злодей сейчас не во Фриггассе, а пыхтит в соседней комнате.

Теперь оставалось самое главное — отправить записку, и тут надежды на успех были крайне малы.

— Замок, дорогой, пожалуйста… ты можешь передать это в королевский дворец Фриггасса? — прошептала, одной рукой погладив черные камни, а другой приложив к ним лист бумаги.

Ничего не произошло.