Похоже, что они обменивались впечатлениями от только что закончившихся уроков и при этом смеялись. Надо же! В его времена учителя почему-то не смеялись…

…Увы, две дамы, которым директор представил сыщика, ровным счетом ничего не знали о событиях двадцатичетырехлетней давности. Или запамятовали?

Меж тем исключение из школы в десятом, выпускном классе – дело очень серьезное! И раз Зиновия исключили – значит, причины были вескими. Если эти две учительницы, тогда начинающие, не сохранили об этом даже смутного воспоминания, то, выходит, в школе предпочли молчать?

Ну что ж, посмотрим, как обстоит с памятью у Софьи Филипповны, директорствовавшей в те годы.

– …Юра Стрелков? Конечно, помню! Я помню всех своих детей!!!

Всех – не всех, но Софье Филипповне было явно приятно похвастаться тем, что и за восемьдесят она не утратила ясность памяти и духа.

Они расположились за круглым столом, покрытым скатертью с бахромой, в единственной комнате ее квартиры. В чашках дымился чай, к которому прилагались мармелад и халва. На свободном стуле спал старенький серый кот, одно ухо которого было лысым.

– Блестящий мальчик! Отличник! – Софья Филипповна энергично тренькнула ложечкой, словно для пущей убедительности своих слов. – И родители такие уважаемые люди! Отец у него дипломатом был! Хотя доставлял нам Юра немало хлопот. Но я его любила. Он сейчас видный политический деятель, вы знаете?

Кис кивнул. Он нарочно зашел с беспроигрышной карты, с Юры: такими учениками директора всегда гордятся. Отличник, из престижной семьи, да и сам стал престижным. Престижным бывшим учеником. Которого взрастила вверенная директору школа.

От этой сладкой темы он потом осторожно переберется на Зиновия, на его исключение из школы. Этим событием директор вряд ли гордится, так что тут нужно не шуршать, а легкими шажками подбираться, аккуратненько…

– В нем и тогда наблюдались задатки! – продолжала Софья Филипповна. – Он был лидером не только класса, но и всей школы! Такой талантливый ученик надолго запоминается, чтоб вы знали! Ему все прощалось. Наш баловень, если хотите…

– Прощалось ?..

– Вы мне так и не сказали, молодой человек, – поджала вдруг губы Софья Филипповна, – почему вы расспрашиваете?

Директор, даже выйдя давно на пенсию, до сих пор блюла реноме своей школы. Ничего не попишешь, старая закалка, воспитанная советской властью, когда в любой момент могли обрушиться на голову начальственные окрики РОНО вкупе с районными комсомольскими и партийными комитетами. Со всеми вытекающими неприятными последствиями. И потому, понимал Алексей, даже сейчас Софья Филипповна будет хранить старые секреты, уже не грозящие взысканиями по партийной линии. Привычка сильнее нас, тем более привычка, сложившаяся за многие десятилетия карьеры…

– Дело в том, что вскоре начнется… э-э-э… политическая кампания Юры Стрелкова. И мы, его политические сторонники, – Кис врать не умел и не любил и с трудом додумывал на ходу начатую фразу, – хотим собрать отзывы его учителей. Раз Юру все любили, то это только к лучшему! Значит, отзывы будут исключительно положительными. Очень пригодится для его кампании!

– Почему «учителей»? – ревниво обиделась она. – А мой отзыв, что же, для вас ничего не значит? Я Юру сколько раз выгораживала, от нападок защищала! И отец у него был такой уважаемый человек, дипломат, и мальчик сам был очень одаренный, как не помочь!

«И сколько ценных подарков вам сделал его уважаемый отец и дипломат, дорогая Софья Филипповна, чтобы вы помогали одаренному мальчику при малейшей его неприятности? – подумал Алексей. – Дипломат, по тем временам возможности у него были отнюдь не рядовые. В эпоху закрытых границ и тотального дефицита даже упаковка импортных колготок стоила целое состояние! А уж директору полагалось поболе, чем колготки…»

– От чьих нападок? – спросил он с простодушной улыбкой (легче, Кис, легче!). – Учеников или учителей?

– Учителей, конечно. Некоторых , – спохватилась она. – Юра очень умный был мальчик, но, на свою беду, шутить любил. К тому же, понимаете, в такой семье вырос… Образованнее иных наших преподавателей был… Случалось, на него обижались.

– Он и сейчас образованней многих будет, – польстил любимцу директора детектив. – И чувство юмора сохранил. Его политические противники тоже обижаются. Таков удел людей неординарных, не правда ли? Одноклассники, наверное, тоже не все от него в восторге были?

– Не все.

Голос ее сделался суше, и Алексей пошел на попятный. Спрашивать сейчас про Зиновия Шапкина было бы неосторожно. Он вытащил фотографии, указал на учительницу, которую запечатлел первый цветной снимок.

– Это их классный руководитель, преподаватель русского языка и литературы. К слову, она Юру обожала! Непременно навестите ее, она вам много хорошего расскажет о Юре!

– А я вот смотрю, – вкрадчиво произнес детектив, – ребяток всех пересадили в течение учебного года… Это с чем-то связано?

– Возможно, они просто в другом кабинете находятся? Знаете, они могли в разных кабинетах рассаживаться по-разному!

Хм, такая мысль не приходила в голову Алексея. Некоторое время он изучал снимки.

– Да нет, Софья Филипповна, это все тот же кабинет. Смотрите: на стенках портреты писателей.

– Ну, я такие мелочи помнить не могу. Классному руководителю виднее, как рассаживать учеников. Я в подобные вещи не вмешивалась, у меня поважнее дел хватало, как вы понимаете!

– Разумеется. Так в целом Юру все любили, правильно я понял? – вернулся он к приятной для директора теме. – А на завистников обращать внимание не будем. Поможете мне разыскать его учителей, Софья Филипповна?

Софья Филипповна купилась на его нехитрый прием и пустилась, гордясь своей несостарившейся памятью, перечислять учителей. Детектив записывал. Адресов у нее не сохранилось, но это не беда, Алексей разыщет их через своих друзей в милиции…

Закончив, он все же рискнул спросить о Зиновии Шапкине.

– Не помню такого!

Алексею показалось, что директор отреагировала излишне поспешно. Он внимательно посмотрел на нее. Лицо Софьи Филипповны сделалось неприступным, окаменело, даже морщинки разгладились, – надо думать, именно этим начальственным выражением она держала в страхе в былые времена учеников и учителей.

– Ну как же, – любезно ответил он. – Его еще исключили из школы в десятом классе. Наверное, ЧП – чрезвычайное происшествие – какое-то случилось?

– О чем вы? Откуда у вас такие сведения? Если бы у нас было ЧП, я бы запомнила. Но я никакого ЧП и Зиновия… Как вы сказали?

– Шапкина, Шапкина!

– …не помню, – закончила фразу директор так, словно поставила жирную точку в разговоре.

Э-э, нет, рано нам точку, Софья Филипповна!

– Об этом мне рассказали его одноклассники.