Тем временем реставрированный режим в Англии старательно пытался отстоять свой авторитет. Генрих VI представлял собой жалкое зрелище: во время немногочисленных выходов короля к народу он только подтачивал доверие подданных и провел пять месяцев второго своего правления почти исключительно в стенах дворца лондонского епископа. В правительстве председательствовал Уорик, ожидавший возвращения королевы Маргариты и принца Эдуарда. Джордж Невилл, архиепископ Йорка, возвратился на пост канцлера, а маркиз Монтегю вновь получил назначение в губернаторы восточных и центральных марок. Однако других демонстративных действий по выдвижению своих и наказанию чужих почти не последовало. Несколько видных участников Йоркской партии (включая королеву Елизавету) бежали под охрану священных стен; казнили лишь графа Вустера, зато многие другие, в том числе и герцог Норфолк, Буршье, а также барон Динхэм и даже младший брат королевы, сэр Ричард Вудвилл, пошли на примирение с режимом.

Довольно любопытное положение в новой структуре власти занял герцог Кларенс. Если верить одному источнику, сторонники Генриха VI держали его «в великом подозрении, презрении, небрежении и ненависти» как того, кто «искал погубления ему и всей его крови»; только в феврале 1471 года Кларенса назначили лейтенантом, то есть наместником в Ирландии [114]. Уорик от имени Генриха VI созвал парламент в Вестминстере на 26 ноября 1470 года. Записи по итогам заседаний не сохранились, но, похоже, многого достичь не удалось — титулов и имущественных прав лишили только Эдуарда и его брата Глостера. Многие представители политической верхушки, по всей видимости, отошли от дел на протяжении периода реставрации Ланкастеров и сомневались в том, стоит ли связывать свою судьбу с восстановленным режимом.

Руководство набором личного состава для отрядов на случай войны и мира сосредоточивалось в руках всего нескольких вельмож, прежде всего — герцога Кларенса, Монтегю, графов Оксфорда, Пембрука и Уорика и барона Скрупа Болтона. При этом бросалось в глаза отсутствие многих выдающихся слуг Эдуарда и людей, возведенных в аристократическое достоинство на протяжении 1460-х годов. Некоторым (напрямер дворянину из Суссекса сэру Джону Льюкенору) реставрация предоставила возможность вернуть владения и положение в местном обществе, потерянные в годину испытаний 1460-х годов; но в большинстве своем землевладельцы предпочитали сидеть тихо и ожидать возвращения из французского изгнания верных сторонников партии Ланкастеров.

Эдуард во главе скромного отряда сторонников (по всей вероятности, менее 2000 человек) поднял парус у берегов Голландии 11 марта. На следующий день ему помешали высадиться в Кромере верные графу Оксфорду войска, но 13 марта он смог бросить якорь в Равенспуре, в эстуарии Хамбер. Эдуард сумел избежать нападения ополчения Йоркшира и неминуемого разгрома с помощью повторения уловки Болингброка в 1399 году. Он заявил, будто вернулся лишь искать для себя герцогства Йоркского, и продемонстрировал в свое оправдание письма графа Нортумберленда с выражением поддержки. Эдуард добился разрешения вступить в город Йорк, но, как признает даже полностью симпатизирующий ему автор хроники под названием «Пришествие» («История пришествия короля Эдуарда IV в Англию и окончательное освобождение его королевства от Генриха VI в лето от Воплощения Господня 1471-е»; Historie of the Arrivall of Edward IV. in England and the Finall Recouerye of His Kingdomes from Henry VI. A. D. M. CCCC. LXXI), желающих встать под знамена короля-изгнанника нашлось немного. Очень существенно, однако, что Монтегю не выступил против него — возможно, вследствие неуверенности в том, к кому лучше склониться, но вероятнее — из-за того, что мелкопоместное северное дворянство не вняло его призыву и смотрело на графа Нортумберленда как на признанного лидера.

Так или иначе, своей бездеятельностью Нортумберленд сослужил Эдуарду «истинно добрую и весомую службу» и позволил йоркской армии войти в центральные области. Там к Эдуарду начали примыкать сторонники — сэр Джеймс Харрингтон и сэр Уильям Парр с 600 человек в Ноттингеме и еще 3000 вооруженных людей в Лестере. С ними он смог выступить против находившегося в Ковентри графа [115]. Очень существенно, что 3 апреля Эдуард встретился и помирился с братом Кларенсом близ городка Уорик. Столкнувшись с необходимостью биться с превосходящими силами противника, Делатель королей не принял боя и отступил на юг. Йоркисты вступили в столицу 11 апреля. Вскоре Генриха VI схватили и препроводили обратно в Тауэр вместе с архиепископом Невиллом, а Эдуард воссоединился с королевой Елизаветой. Тем временем подошли подкрепления из Кента. Спустя двое суток войска Йоркской партии выступили из Лондона против Уорика, расположившегося на тот момент в Сент-Олбансе.

Утром 14 апреля, в пасхальное воскресенье, обе армии построились рядом с городком Барнетом. Численность войск сторон и в этом случае установить трудно, но, по всей вероятности, у Уорика было преимущество. Йоркское войско разбило лагерь очень близко к неприятельским порядкам с целью свести на нет воздействие артиллерии, которая вела постоянный, пусть и малорезультативный огонь по противнику всю ночь. С четырех утра инициативой овладел Эдуард, вновь демонстрируя мастерство и отвагу, столь характерные для него десять лет тому назад, в 1461 году. Он атаковал, невзирая на густой туман.

По всей вероятности, из-за особенностей ночной диспозиции Йоркской армии оба войска не были должным образом выстроены для регулярного сражения. На левом фланге Йорков барон Гастингс принял удар графа Оксфорда, а тем временем с левого крыла Ланкастеров герцог Глостер устремился на фланг, возглавляемый герцогом Эксетером. В центре сам Эдуард держал строй жестко: как повествует «Пришествие», король «мужественно, отважно и доблестно обрушился на них, в гущу и великую силу полков их, где он с многою яростью бил и сокрушал все перед ним, все на его пути, а затем взмахнул разом одною рукою и разом другою рукою, что было длины, и так бил и рубил их, да ничто не могло уцелеть, что зрел перед собою».

Сражение разыгралось ожесточенное: со стороны Йоркской партии в рукопашной погибли бароны Кромвелл и Сэй, а Глостер и Риверс получили ранения; у Ланкастеров пал Монтегю, а израненного герцога Эксетера оставили умирать на поле. В пылу битвы солдаты Уорика по ошибке приняли эмблему графа Оксфорда, «лучезарную звезду», за символ Эдуарда, «лучезарное солнце», и ринулись в атаку, отчего воины отряда Оксфорда завопили: «Измена!» — и бросились спасаться бегством. Делатель королей пал в битве, где судьба повернулась против партии Ланкастеров, армию которых «изрядно постреляли», по словам автора «Пришествия» [116]. Граф Оксфорд сумел ускользнуть в Шотландию, а герцог Эксетер укрылся в святилище в Лондоне, откуда его 26 мая переместили в лондонский Тауэр. За три часа ожесточенного сражения Эдуард вернул себе репутацию короля-ратоборца, превосходно продемонстрировав личные качества бойца и военачальника.

Вместе с тем Эдуард никак не мог позволить себе почивать на лаврах — оставалась королева Маргарет с ее сторонниками из партии Ланкастеров. В тот самый день, когда Эдуард разгромил Уорика при Барнете, изгнанники Ланкастеры вернулись из Франции, высадившись с кораблей в Уэймуте. Прослышав о печальной судьбе Делателя королей, Маргарита решила сражаться и двинулась в Уэльс на соединение с войсками Джаспера Тюдора. Эдуард снова показал достойную похвал энергичность. Участники битвы при Барнете были измотаны, а многие ранены, но король сплотил и воодушевил сторонников празднованием Дня святого Георгия в одноименной часовне Ордена подвязки в Виндзоре. Оттуда он выступил в Уэст-Кантри с войском примерно 5000 человек.