Принес, принес… не спеши.

Он вытащил из саквояжа бутылку сливок.

Фыркнула Мята, поворачиваясь к гнезду. Она сливки, конечно, тоже жаловала, но не сейчас же. Дело-то серьезное. Надо решить, достаточной ли глубины кладка или стоит укрепить еще одним слоем. Вытянул шею Вереск, залопотал что-то, то ли уговаривая пару, то ли оправдываясь.

– И скоро они?

Ник наполнил блюдце доверху и пристроил на ближайшем валуне.

– Не знаю, как договорятся, – я поднялась. – Но думаю, уже скоро. Она просто капризная.

Мята рыкнула.

И Вереск согнулся. Вот же. Он вдвое крупнее Мяты, однако в ее присутствии теряется. Вон и гребень опустил, и крылья к телу прижал, стараясь казаться меньше.

Огневки от голоса этого вспорхнули было, чтобы поспешно опуститься на блюдце. Они суетились, толкались, кто-то, кажется, даже упал в сливки. И, выбравшись, был жестоко облизан стаей.

Маловато их будет.

Принести пару из старых гнезд? Там им уже тесно. Мяте бы поближе строиться, но она никогда не жаловала других.

И в стае уживалась с трудом. Если бы не Вереск, небось ушла бы.

Да, принести стоит, с дюжину.

– Так где больная? – Ник пригнулся и через порожек переступил. – Проводишь?

Он мог бы и сам.

Драконы Ника знали и вполне себе принимали за своего. В прошлом году даже Лютый тихонько лежал, пока Ник с его раной возился. А ведь глубокая была. И заметили не сразу. Загноилась.

Ник чистил. И шил.

И что-то выговаривал, отчего вид у Лютого был на редкость несчастный.

Сапфира забилась к самым источникам. Легла на берегу подземного озера, свернувшись в клубок. В большой такой клубок. Лапы поджала, хвостом обвила. Крылья вяло обвисли.

Чешуя побледнела.

Это мне совсем не понравилось. На наше появление она отреагировала слабым вздохом. И огневки, забившиеся под крылья, прижавшиеся к чешуйчатым бокам, пришли в движение. Они заохали, засвистели, засуетились…

– И что у нас тут? Что с тобой, девочка? – Ник поставил саквояж и поднял руки. – Не бойся, я просто взгляну… вот так…

Кончик хвоста дернулся, как показалось – раздраженно.

– Может… – я тронула амулет.

Я не люблю его использовать, именно потому Ника и позвала, хотя он и не обязан. Но наш Перкинс предпочитает осматривать спящих драконов, а из-под заклятия они выходят тяжело. И обижаются.

По пещере пронесся предупреждающий рык, а Сапфира приподнялась. Теперь узкая длинная ее шея изогнулась, а клыкастая пасть нависла над Ником.

– А запах-то… запах… вот тебе говорили, что зубы чистить надо? – спокойно произнес он. – Что болит?

Она тяжко вздохнула.

И повернулась на бок, показав белесый бок с четырьмя рваными полосами. Будто лапой кто ударил. Но кто? Драки порой случаются, но на сей раз кожу рассадили серьезно.

– Сильно болит?

Рык перешел в свист и причитания.

– Сильно, стало быть… позволишь взглянуть? Я осторожно. Я руками. Видишь? Ничего не держу…

Сапфира прикрыла глаза. А я решилась сделать шаг. И еще один. Огневки, почувствовав поддержку, сползли к чешуе, чтобы вскарабкаться мне на плечи. Теплые крылья их трепетали, дергались хвостики…

– Вот так… хорошо… сейчас я нажму. Если больно, скажешь?

Скажет. Сапфира молчать не привыкла. Она и на Лютого порыкивает, когда полагает, что он не прав.

– Не больно? А здесь? Или… ага… и кто это сотворил?

Иногда мне кажется, что, будь драконья глотка устроена немного иначе, они бы ответили. И быть может, оказались бы куда разумнее некоторых людей.

– Не скажешь… но он сволочь?

Возмущенное ворчание. А из ноздрей вырываются облачка пара.

– Где? Хотя… ты права… кого? Рыба?

Я знаю, что Сапфира понимает. И дело отнюдь не в эмпатии, на которую так любят ссылаться умники, хотя и эмпатия у них есть. Дело в разуме. В отличном от человеческого, но все-таки разуме. И язык наш им давался, особенно если разговаривать часто…

Качнулась украшенная шипами голова.

– Из-за чего хоть? Ага, а тут у тебя что?

Эти раны были почти незаметны, черные пятнышки на фоне синей чешуи. Но они беспокоили Сапфиру куда сильней, а стало быть, глубокие. Кто-то прихватил за загривок клыками. Еще повезло, что хребет не перекусил.

Вздох.

– Чешется?

Еще один вздох и отрыжка, от которой по пещере расползлось едкое облако желтоватого пара. А Ник отступил.

– Бока шить придется, – сказал он, вернувшись к саквояжу. И Сапфира потянулась за ним, но тут же свернулась клубком. – Сейчас, девочка, станет легче… погоди…

Он вытащил массивную бутыль.

– Ведро найдется?

Найдется.

– И воды…

Воды здесь целое озеро имелось, пусть несколько попахивавшей серой, однако вполне себе пригодной для питья. Городские так вообще ее любят, иногда просят принести пару баклаг. Одну я и вытащила. Ник плюхнул в нее тягучее темное зелье, которое разбавил водой.

– Это будет невкусно, но надо… потом станет легче.

И Сапфира открыла пасть. Она послушно проглотила лекарство, только потом рыкнула, выражая обиду.

– Потерпи, девочка, потерпи…

Огневки перебрались на драконий бок. А Ник протянул мне бутыль.

– Будешь давать трижды в день по две столовых ложки. Дней пять как минимум, даже если станет легче. Снимет жар и воспаление. А ты пей, ясно?

Сапфира отвернулась и спрятала морду под крыло.

– Как она вообще?

Я поскребла шею, на ней чешуя тоньше и довольно чувствительна. И драконам нравится, когда шею чешут. И Сапфире нравилось. Раньше. Сейчас она просто дернулась, скручиваясь сильнее.

– Могло бы быть и хуже. С Лютым сцепилась?

– Не знаю. Я просто нашла ее здесь, и вот… Лютый вряд ли. Драконицу он не тронет.

– Странно. – Ник вытащил железный лоток с инструментами, которые разложил прямо здесь. Активировал встроенный артефакт на радость огневкам, которые дармовую силу жаловали едва ли не больше, чем сливки. – А кто еще из крупных?

– Разве что старики. Призрак вот, но он почти не выходит, скоро отправится в полет, как Изумруд. Гранит? Он точно в драку не полезет. Да и к чему?

– Не знаю. – Ник смахнул слишком наглых огневок. – Размер… немаленький. И если это не наши, тогда плохо.

Игла в его руках выглядела устрашающе огромной, но другая драконью шкуру не возьмет. А Сапфира лишь вздохнула и спрятала хвост между лапами.

И да, плохо.

Если не наш, то… наша стая единственная на побережье. Есть еще заповедник на Ольгских островах, но это пару дней морем, что и для дракона немало. Отписаться?

Хотя…

Их или нет, но зверь был чужим. А стало быть, потенциально опасным.

– Лютый спокоен, – сказала я, присаживаясь на драконью лапу. – Он бы почуял чужака…

Тем более столь наглого.

– Если только чужак не стал бы прятаться.

Ник шил аккуратно. И рука