—Заходи,— приказал Новак, открывая дверь и выглядывая на лестничную клетку.— Шустрее, крошка. Часики тикают.

Промолчала. Не хотелось в очередной раз нарываться на словесную перепалку. Ему по кайфу, а мне паршиво. Я все больше бесилась от того, что он так мастерски мог переключаться с одной эмоции, на другую. У меня так не получалось.

—Потом встретимся, Лаврова,— бросили мне в спину, уходя.

Я стояла в коридоре, смотрела прямо перед собой, как и всегда ожидая, что вот сейчас услышу мамин голос. Привычка, от которой я не собиралась избавляться. Потому что верила, что все еще будет хорошо.

И Новак в чем-то был прав. Я перестала так сильно волноваться, когда поняла, что мои близкие под контролем его людей. Я сбросила с себя часть проблем, но взвалила не меньше.

Он ушел, хлопнув дверью, будто на что-то обиделся. Впрочем, я знала, что обижаться тут не на что, поэтому причина была в другом. В чем — вот на это я ответа не знала. Чувствовала, что что-то тревожит Матвея. Не дает ему покоя. Спросить же прямо не могла. Не ответит. Если бы хотел со мной поделиться своими переживаниями и мыслями, уже бы это сделал.

Нужно было заставить себя двигаться и что-то делать. Были, правда, мысли хотя бы день взять за свой счет. Но я сразу их отогнала. Деньги сейчас были нужны. Скоро придут счета за квартиру. А у меня в кошельке мышь не просто повесилась, а умудрилась каким-то образом застрелиться.

На кухню заходить не стала. Заметила лишь легкий погром. Сразу вспомнила, что послужило его причиной. Поэтому и не переступила порога. Сразу пошла в ванную комнату, снимать вещи и снова принимать душ. Потом пошла приводить себя в порядок. И только когда была полностью готова к выходу из квартиры, собрала все, что напоминало мне о ночном кошмаре, в сумку, и таки вышла на улицу. Вид у меня, стоит заметить, был не очень. Надеюсь лишь, что небольшие синяки на лице удалось замазать тональным кремом, и никто не заметит, что со мной что-то не так. Рука, которую я ушибла, ныла, но с этим можно было смириться. Вчера было хуже. Так что моей единственной пока что проблемой было: как сделать вид, что все нормально. Мне казалось, что меня даже глаза выдают. Чего уж говорить о нервозности, которая становилась все сильнее.

Нет, я, как оказалось, больше не испытывала такого страха, как вчера. Теперь точно знала, что за мной следят. И если кто-нибудь попытается мне навредить, ему несдобровать. Больше беспокоило, что на работе возникнут ненужные подозрения и расспросы.

Пока шла до метро, решила позвонить матери и узнать, как у нее дела. Пусть Новак говорит все, что хочет. Сама я знала лишь то, что на самом деле переживаю за близких. И если о самочувствии Вовы я могла узнать только у Матвея, то вот матери я имела возможность позвонить.

—Алло,— после нескольких коротких гудков, ответила мать. Голос у нее был слабым и безжизненным.— Кто говорит?

—Мам, это я,— проговорила настороженно. Она не заметила, кто ей звонит? Странно.— Как ты себя чувствуешь?

Говоря это, смотрела себе под ноги, чтобы не угодить ботинками в лужу, которых сейчас на дороге было предостаточно. Сапожки я выбрала снова не совсем по погоде. Зато они подходили к брючному костюму стального цвета, на который сегодня упал мой выбор. Мне снова было холодно, но если идти быстрее, у меня были все шансы не замерзнуть окончательно.

—Как я могу себя чувствовать?— в голосе мамы появились капризные нотки. Кажется, сейчас мне снова начнут говорить о том, как все плохо.— Вова так и не звонил. О нем я могу узнать только через тебя. И это все больше настораживает. Врачи ничего не делают. Единственное место, где я могу гулять — это коридор. Но у меня нет никакого желания топтаться там с остальными больными. Мне нужны некоторые вещи. Привези из мне. Желательно, сейчас.

—Но я не могу сейчас,— от ее последних слов я споткнулась и таки угодила правой ногой в лужу. Почти сразу почувствовала, как через мокрую подошву просачивается холодная вода.— Я иду на работу.

—Меня это мало волнует,— чуть громче ответили мне.— Плевать я на это хотела. От твоей работы все равно мало толку. Брала бы пример с Вовы. Вот на кого я могла всегда положиться. Кстати…— вдруг спохватилась она.— А где он? Почему он мне не звонит? Почему я каждый раз слышу твой голос?

Ее слова задели. Я бы даже сказала — въелись в сердце и комом встали в горле. Почему так происходило каждый раз? Почему мои старания никогда для нее незаметны, зато Вова — свет в окошке, не меньше. И не скажешь ведь, где он сейчас находится. Потому что боюсь сделать хуже.

—Он занят,— снова на ходу стала придумывать. Мимо прошел тучный мужчина и задел меня плечом. Чуть было не выронила телефон из рук. С перепуга сердце снова застучало как бешеное. Черт, еще немного, и я обзаведусь седыми волосами.— Работать начинает сейчас раньше меня. Но он передавал тебе привет. Говорит, как только появится такая возможность, тут же позвонит. А пока узнает новости о тебе через меня.

—Вот видишь!— явно чему-то обрадовавшись, воскликнула мать.— А я говорила! Бери с брата пример. Ты только идешь на работу, а сынок уже там. Старается, зарабатывает нам деньги… Кто, если не он, сможет позаботиться о матери?

Знала бы ты, мама, кто на самом деле о тебе заботится, так бы сейчас не говорила. Лучше тебе и в самом деле оставаться в неведении. Так будет проще не только тебе, но и мне. И Вове…

—Напиши мне, пожалуйста, на телефон, что надо купить. Я заеду в больницу вечером и все передам. Хорошо?

—Мне нужно сейчас!— заупрямилась мать.— Так сложно отпроситься с работы и приехать к больной матери? Всегда знала, что не стоило тебя рожать. Никакого толку.

Прикусила себе нижнюю губу, чтобы не сказать парочку неприятных выражений. Да и нужно было на что-нибудь переключиться. Сжав губу чуть сильнее, почувствовала боль, на которой и смогла сконцентрироваться. Лишь бы проклятые слезы по щекам не потекли. Иначе на работу я приду не только помятая и уставшая, но еще и заплаканная.

—Это не так просто, мам,— вздохнув, сказала, не особо рассчитывая на то, что буду услышана.

И в самом деле, слушать меня никто не собирался. Мать снова начала заводиться. Еще немного и начнет кричать в голос.

—Тебе на меня плевать!— посыпались в мою сторону обвинения.— Как ты смеешь меня игнорировать?! Игнорировать мои желания!

—Напиши, что нужно, я привезу вечером,— это произнести старалась как можно спокойнее.— И не кричи, пожалуйста. Иначе давление повысится или голова заболит. Тогда врачи снова начнут пичкать тебя таблетками.

Только когда речь зашла о врачах, мама заговорила тише. Хотя, я чувствовала, хотела снова закричать. Выплеснуть весь свой негатив на меня. Поэтому пришлось поспешно прощаться, в очередной раз заверив, что я обязательно приеду.

Если бы еще я сама верила в это. Потому что с Новаком я вообще не могла быть ни в чем уверена.

Заходить в офис не хотелось. Начинало казаться, что на меня уже косо смотрят из окон, расположенных на втором и третьем этажах. Даже посмотрела наверх, чтобы убедиться, что это всего лишь плод моего больного воображения. Откуда кому-то могло стать известно о случившемся?