С другой стороны, она не была чертовой ведьмой. Бауэн перевернулся, отвернувшись от Марикеты. Это сомнение не мучило его так, как постоянное чувство вины. С виной, по крайней мере, он знал, что к чему.

Бауэн услышал, что Марикета зашевелилась. Желание пробудилось в ней с новой силой. Она повернулась на другой бок, потом опять. О, черт, она страдала от того, что он мог охотно ей дать.

Зажав пах рукой, он со свистом выпустил из легких воздух, как при боли. Сто восемьдесят лет прошло с тех пор, как он занимался сексом в последний раз. В десяти футах от него лежал трепещущий комок в форме фантазии, томящийся по мужскому прикосновению. Сколько же он еще вытерпит?

Сверхстимуляция, или сверхчувствительность. На взлете к бессмертию много чего хочется. В буквальном смысле.

По непонятной причине у Мари в сумке не оказалось карманного вибратора. Он трижды в день приносил ей облегчение, в котором она испытывала потребность, как больной в лекарстве. Так что могла бы даже попросить на него рецепт. Теперь она так сильно жаждала оргазма, что в какой-то миг решила использовать Макрива.

Как могла она все еще чувствовать к нему влечение после сделанного им признания? Мари попыталась проигнорировать желание. «Думай о чем-нибудь другом».

Она перестанет мучить себя воспоминаниями о его требовательных губах и мощной эрекции.

Лучше подумать, не сможет ли она справиться с проблемой собственными силами, чтобы он ничего не услышал. Два быстрых прикосновения, и все будет кончено. По крайней мере, на ближайшую пару часов. Может, он уже спит…

– Марикета, мне нужно к тебе прикоснуться. Не спит.

– Катись к черту.

– Думаешь, я не чувствую, как сильно ты хочешь мужчину? Ты все время забываешь, кто я.

– Я знаю, кто ты, на что способен.

Он пересек разделявшее их пространство так тихо, что она узнала об этом, только когда он оказался рядом.

– Позволь помочь тебе.

– Только приблизься, Макрив, и я пришпилю тебя к потолку.

Ее глаза, должно быть, изменились. Он прищурился.

– Все это только усугубится. Если ты и впрямь трансформируешься, то трудно даже представить себе, как ты себя чувствуешь.

Чертовски отвратительно. Под словом «отвратительно» она понимала сексуальное возбуждение. Желание не знало предела. И она не понимала, как сможет с этим справиться. Она уже влюбилась в секс, хотя еще не достигла вершины бессмертия и вечности сверхчеловеческого сладострастия.

У нее же не было секса четыре года. Разрыв отношений с демоном Эктоном произошел в самое неудачное время, накануне периода, когда пришлось маскироваться. Она не имела ни малейшего шанса привлечь другого любовника.

Теперь же она снова могла наслаждаться сексом и умирала от желания, чтобы этот оборотень к ней прикоснулся.

– Если не позволишь мне удовлетворить тебя, тогда удовлетвори себя сама.

Она заметила, что чем сильнее он возбуждался, тем более выраженным делался его акцент.

– Может быть, если ты уйдешь.

– Я не могу уйти, не могу оставить тебя одну. Не обращай на меня внимания. Мы уже выяснили, что ты не из стеснительных.

Он был так близко, что она чувствовала жар и запах чистого мужского тела.

– Я вычислила тебя. Думаешь, когда забудусь, ты воспользуешься моим положением, и я не оттолкну тебя…

– Могу поклясться Законом, что не прикоснусь к тебе. Ты получишь то, в чем нуждаешься, а я – шанс заслужить твое доверие. Нет смысла мучиться только из-за того, что не доверяешь мне.

– А что ты будешь делать?

– То же самое.

– О, – простонала она бессмысленно.

От самой идеи, что может увидеть, как он будет мастурбировать, у нее улетучились все здравые мысли.

– Знаешь, я готов стать на колени, если это поможет тебе решиться. – Его золотые глаза горели ярким огнем, когда смотрели на нее, будто в мире не было зрелища лучше. – Или отдать руку, которую ты мне вернула, – произнес он томно. – Подумай, Марикета, как будет здорово.

Она сама не могла оторвать от него глаз, и ее рука невольно поползла вниз. Он сдвинул брови.

– Ты хор-р-рошая девочка, – прошелестел его голос.

– Начинай, – сказала она, сглатывая.

Он взялся за «молнию» и медленно потянул вниз. Звук оказался на удивление громким в безмолвии пещеры. Макрив действовал очень медленно, словно боялся, что Мари испугается и откажется от того, что они задумали. Ее дыхание участилось.

Краем глаза она заметила какое-то постороннее движение и отвлеклась. По ноге Макрива полз огромный паук, но он не замечал этого, поглощенный видом Марикеты.

Приподнявшись на колени, она протянула руку к пауку, а Макрив подумал, что она тянется к нему, и, ругнувшись под нос, обнял ее за талию. Подставив пауку пальцы, Мари продемонстрировала его Макриву. Он сразу отпустил ее.

Убрав паука, она снова легла.

Он сузил глаза.

– В гробнице тебя напугал скорпион, а паук таких же размеров не пугает?

– Я больше не боюсь насекомых, после того как эти твари ползали по мне…

В темноте, почти три недели.

Губы Мари приоткрылись. Такое своевременное напоминание.

Ушат холодной воды, вылитый на голову, не оказал бы на нее более отрезвляющего действия.

– На самом деле, думаю, – добавила она язвительным тоном, – что инкуби разбавляли ими мою однообразную кровавую диету, так что я привыкла. И как ведьма, видимо, должна чувствовать связь с подобными тварями.

Его лицо погрустнело.

– Ты почти заставил меня забыть, какой ты в действительности, Бауэн Ожесточенный. – Она легла на бок, отвернувшись от него. – Но впредь буду осторожнее.

На следующее утро Мари проснулась, как медведь, потревоженный в зимнюю спячку. Она чувствовала себя не в своей тарелке и была измучена странными потребностями, затмившими телесные желания.

Слепо протирая глаза, она оглядела пещеру, но Макрива не увидела. Он ушел, оставив ей фрукты, но она взглянула на них с ненавистью. Фрукты не являлись основой ее завтрака. Она не пила по утрам кофе, но не могла обходиться без вафель и уже забыла, когда ела их в последний раз.

Еще он оставил ей смену одежды, упаковав все, кроме ее походного снаряжения и предметов личной гигиены. Как будто собирался в походе одевать ее.

Ансамблю не хватало лишь одной вещи: плаща. Впервые за много лет Мари собиралась выйти днем без плаща или чар гламура.

Тревожило ли ее предсказание? Не слишком. Она надеялась, что сможет справиться с «бессмертным воином». Каким образом? Да бросит его.