— Ну чего, чего он говорит?

— Что я типа офигенно потрясающая!

Девицы прыснули.

— Ты, конечно, офигенно потрясаешь мужскими кошельками!

Они засмеялись. Бедные, бедные, думала Варя, у них нет такойлюбви, как у нас со Стасом… Но им, наверное, и не надо…

Стюардесса разносила свежие московские газеты. Варя взялаодну наугад. Просмотрела, и ей стразу стало скучно. Сложила и сунула в карманпереднего кресла. Закрыла глаза и представила себе лицо Стаса. И вдругсовершенно дурацкая мысль родилась в голове. Почему он так легко согласился,чтобы я играла в антрепризе с Димой? Неужто совсем не ревнует? Или так железнов себе уверен? Или во мне? А я‑то в себе уверена? Да! Да!! Да!!! Мненикто, кроме Стаса, не нужен!

— Гелька, глянь, твой Стас какой теперь стал!

Варя открыла глаза и облилась холодным потом.

Ее соседка держала в руках газету с крупным заголовком: «Новаятаинственная любовь Симбирцева» и фотографией — Стас держит в объятиях Варю.Она сразу вспомнила, где это было снято. Кадр из фильма! Но что значат слова«твой Стас»? У этой «офигенно потрясающей» девицы был роман с ним? У Варипотемнело в глазах. А девицы продолжали трещать.

— Интересно, что это за баба?

— Да артистка какая‑то. Говорят, Стас ее прямо из‑подШилевича уволок! Он же скорый малый! Раз — влюбился, два — женился, три —развелся!

— А ты с ним совсем завязала?

— Да как тебе сказать, — многозначительноусмехнулась Геля.

— Да так вот и скажи!

— Ну, встречаемся изредка в интимной обстановке, когдаесть такая возможность… Но нечасто, сама понимаешь, Петушок у меня ревнивый, аСтас трудоголик…

— Слушай, а чего ж он на тебе‑то не женился?

— Да зачем мне это надо? Он, конечно, «звезда», нохарактер кошмарный, денег не так много, вечно на съемках, а нет, сидит какдурак, роли свои расписывает…

— Как расписывает? — не поняла подружка.

— Кажется, по системе Станиславского, что ли. Играеткакого‑нибудь дуболома, а сам ему биографию придумывает. Тоска, однимсловом! В койке хорош, это да, но для меня не это главное, сама знаешь!

— Ну, твой Петушок тоже не очень щедрый.

— С чего это ты взяла?

— А чего эконом‑классом летаешь?

— Дура ты! Мне свободные средства нужны, беру билет вэконом‑классе, он мне отстегивает за бизнес, разница существеннаяполучается!

Варю тошнило.

Привыкай! Сказала она себе. Ему тридцать шесть, у него дотебя была тьма женщин, и мало кто из них откажется обсудить с подружкой еголичную жизнь в связи со своей… А сколько еще девок привирают? Это же круто —роман со звездой! А эта Геля, похоже, вообще врунья… Мало‑помалу онауспокоилась. Это — прошлое! А я — настоящее… и будущее Стаса Симбирцева!

«Зашибенное» платье Варе за сутки сшила приятельница матери,фрау Витачек, работавшая в свое время в мастерских Венской оперы.

— Ах, Барбара, точно такое платье я когда‑тосшила для одной чрезвычайно знаменитой певицы, кстати, из России. У нее былконцерт, а платье украли. Времени почти не оставалось, и я ей сделала платье заполдня! И она осталась довольна! Сейчас за полдня я уже не управлюсь, но еслиАнна будет строчить, за день, думаю, получится!

И ведь получилось! Когда Варя его надела, фрау Витачеквсплеснула руками:

— Анна, ты не поверишь, но на Барбаре это платьевыглядит в сто раз лучше, чем на той певице.

— Зашибись! — воскликнул Стас, когда она емупродемонстрировала новый наряд. — То, что надо! Только прошу, никому непроговорись про фрау Витачек! Если будут спрашивать, загадочно улыбайся и все!

— Стас, ты всерьез думаешь, что я полная дебилка?

— А как же! Я вот смотрю, вижу в глазах какуюто муку,не имеющую отношения к фрау Витачек. В чем дело, Варежка? Ну иди сюда, сядь комне на колени и расскажи? Что‑то не так с Никитой, да?

— Откуда ты знаешь? — у Вари из глаз потеклислезы, она прижалась к Стасу.

— Оттуда! Потому что ощущаю тебя как часть себя самого.Ну, выкладывай!

Она выложила ему все.

— Ерунда! Это естественно! Он ревнует. Ничего, у тебяочень умная мама, она с этим справится. А потом мы с тобой приедем к ним, и всебудет хорошо. Он же растет, умнеет… Так бывает, Варежка!

— Стас, а кто такая Геля?

— Геля? Понятия не имею! А почему ты спрашиваешь?

Варя рассказала и это.

— Слушай, вполне возможно, была какая‑то Геля,разве всех упомнишь?

Варя заплакала.

— Чего ты ревешь, дуреха?

— Я их всех ненавижу!

— Хватит лить слезы, надо привести себя в порядок ипоедем на встречу с Димкой и Филиппом.

— Кто такой Филипп?

— Режиссер, темнота! Филипп Рубан, моднючий режиссер.

— А ты тоже поедешь? — удивилась Варя.

— А как ты думаешь?

— Ну, я не знаю…

— Тебе это неприятно?

— Мне приятно, но я не уверена, что следует так меняопекать… Я‑то не против, но ведь вряд ли ты сможешь делать это постоянно…

Стас расхохотался.

— Молодец, Варежка! Я вовсе не собираюсь вмешиваться, япросто тебя отвезу!

— Ты меня испытывал, что ли?

— Ну, типа того!

В машине Варя спросила:

— Скажи, а что это за тусовка, почему вдруг такаясуета? Или так принято?

— Да нет, просто Романыч, кажется, нарыл какого‑тощедрого спонсора на следующий фильм, они вроде бы поладили, и этот спонсоррешил заодно и «Марту» подраскрутить.

— Я думала, это привилегия канала.

— Вообще‑то да, но в наше время канал тоже непрочь сэкономить, это с дорогой душой!

— Стас, расскажи мне про этого Рубана!

— Он талантливый, выдумщик, эстет, но голубой.

— Ох, а Дима же…

— Дима красавец, Филипп обожает работать с красивымимужиками, но, насколько я знаю, у него есть постоянный… любовник, из балета.Так что Диме ничего не грозит. А роль классная, это то, что надо для началатеатральной карьеры. Такой партнер, как Димка, всегда поддержит, поможет.

— А ты к нему не ревнуешь? — лукаво спросила Варя.

— Да нет. Я доверяю тебе, Варежка.

Дима и Филипп ждали ее в пустом кафе на свежем воздухе.Филипп был в белой рубашке с рюшками. Черные вьющиеся волосы ниспадали наплечи. Он выглядел очень театрально и романтично. Стас не стал заходить и сразууехал.