подтрунивать над Свистуновым, прикидываться иногда дурочкой, когда того требовали правила игры.

Аристарх Венедиктович снова надулся:

— Ты знала, что ли, об этом? От тебя, возможно, он немного и отличается, а от меня намного, — обиженным тоном заметил он. — Но, как пишет Геккель: «Единственное, что отличало человека от обезьяны, была его способность разговаривать». Вот так вот! — нравоучительно поднял он палец.

— А я так и сказала, — промямлила Глаша, ее глаза уже начали слипаться, она еле стояла на ногах.

Но Аристарх Венедиктович, казалось, не замечал состояния своей горничной.

Он сунул ей под нос толстую книгу:

— Вот, погляди на иллюстрацию, посмотри сюда! Что ты видишь?

Глаша краем глаза взглянула на страницу, которую показывал сыщик.

Под деревом, скрестив ноги, сидит женщина из рода Pithecanthropus alalus с длинными, прилизанными волосами и держит на руках ребенка. У нее плоский нос, толстые губы, крупные ступни, а большой палец на ноге заметно короче остальных. Рядом с ней стоит ее муж, с отвисшим животом и низким лбом. Его спина густо покрыта волосами. Он выглядит доброжелательным и глупым, на его лице — подозрительное выражение запойного пьяницы.

— Ну, вот видишь, это промежуточное звено между современным человеком и обезьяной! — в восторге затряс книгой Свистунов. — Что ты о них думаешь?

— Должно быть, они счастливы вместе; они не ссорятся, ведь ни один из них не умеет разговаривать, — злорадно заметила Глаша и, налив наконец хозяину вечерний чай, убежала в свою комнату спать.

Новгородская область. Батецкий район. Наши дни

— Вы, наверное, все в курсе, я, по крайней мере, надеюсь, что знаете, что такое эволюция, не стоит путать с революцией. Так вот, биологическая эволюция — естественный процесс развития живой природы, сопровождающийся изменением генетического состава популяций, формированием адаптаций, видообразованием и вымиранием видов, преобразованием экосистем и биосферы в целом. Но мало кто из вас знает о некой исторической эволюции, если можно так выразиться, объясняющей механизмы, лежащие в основе исторических эволюционных процессов. Попытаюсь объяснить на примере. Не было у славян никакой государственности, и решили они во второй половине девятого века призвать варягов княжить. Это спорное событие описано в учебниках истории. Хотя нет общепризнанной точки зрения ни на датировку события, ни на конкретные его обстоятельства, ни на сам факт призвания. Об этом событии, как и о многих других, нам повествует Радзивилловская летопись, точнее ее список пятнадцатого века. То есть переписанный текст с более древнего оригинала, который не сохранился. — Александр Александрович Корнеев остановился, сделал глоток воды и принялся рассказывать дальше. — Информации нет о том, когда была написана летопись, с которой был переписан этот список. Здесь, по сути, тоже одни догадки. Но почему все обсуждают только содержание этого списка? А не обсуждают саму историю, откуда этот документ взялся? А вот здесь нас ждет сюрприз. Дело в том, что этот документ попал в Россию в одна тысяча семьсот шестьдесят первом году, то есть в этом смысле основной источник о таком важном для Руси событии можно считать иностранным. Интересно, что была альтернативная версия происхождения Руси, которую обсуждали вплоть до начала двадцатого века. И которую советские историки решили отвергнуть. — Доцент обвел внимательным взглядом притихших студентов.

— Вы хотите сказать, что если предположить, что призвания варягов не было и Норманская теория — фальшивка, то зачем мы здесь копаем? — подняла руку скромница Рита.

— И кого мы здесь откапываем? — еще тише пробормотал Антон.

— А кто говорит, что если призвания варягов не было, то и Рюрика не было? — наклонил голову и искренне улыбнулся Корнеев.

— Так он же варяг? — удивился Никита.

— А откуда вы знаете, что он варяг? — снова улыбнулся доцент.

Все задумались.

— Да, снова об этом говорит нам Радзивилловская летопись, на которую, как я вам уже сообщил, ссылаться на все сто процентов тоже не стоит. Рюрик вполне мог быть славянским князем, так же как и варяжским.

— Подождите, — Белинская подскочила с места. — Так нас же этому и учат в вузе, официальной трактовке истории, а вы тут какую-то альтернативщину рассказываете: Рюрик — не Рюрик, варяги — не варяги! — фыркнула она.

— Я вас ни к чему не призываю, я только хочу, чтобы вы делали правильный выбор и думали своим умом, а не привязывались к историографии других именитых историков, которые много лет назад тоже сделали свои выводы. Сейчас век информации, у всех есть интернет — это доступ в любую библиотеку в любой точке мира, так вы привязываетесь к официальным учебникам, а вы попробуйте подумать сами, найти информацию и проверить, — почесал лысую голову Сан Саныч.

— Так, я не понял — здесь, в Шумке, Рюрик лежит или кто? И долго его неупокоенный дух всех убивать будет? — крикнул Никита.

— Для этого я вас здесь всех и собрал. Есть новости. Рюрик здесь или не Рюрик — мы не узнаем, пока не откопаем его, а копать нельзя, пока не найден убийца, а убийца не найден — потому что еще одно преступление совершено, вот такая парадоксальная логика, — заметил Корнеев.

— А что с профессором Апраксиным? Как он? — задала вопрос, который волновал всех практикантов, Стефания.

— Сергей Юрьевич в больнице, ему утром сделали операцию, вот все, что мне известно!

— Он видел, кто на него напал? — уточнила Настя.

— Профессор до сих пор без сознания, ни на какие вопросы не отвечает.

— А когда к нему можно? Когда его можно проведать? — спросила Майя, она очень хотела переговорить с Сергеем Юрьевичем о найденном фрагменте.

— Об этом мне тоже неизвестно, — покачал головой Корнеев.

— А в какой именно он больнице, тоже не знаете и не скажете? — спросила Стефания.

Доцент отрицательно покачал головой.

— И что нам теперь здесь делать? Оставшиеся две недели просто сидеть в палатке или загорать прикажете? — съехидничал Никита.

— Можно и позагорать, но я бы на вашем месте, Котов, занялся изучением исторической науки, почитал бы необходимые статьи и книги, пока у вас время свободное нарисовалось.

Никита выразительно хмыкнул.

— А уехать нам отсюда домой нельзя? — подняла руку Рита.

Корнеев снова отрицательно замотал лысой головой.

— К сожалению, нет, это не мои правила, а следствия.

— Они не могут нас дома в Питере допросить? — капризно спросила Настя.

— Не могут! — жестко отрезал доцент. — Если кто без разрешения следователя покинет территорию лагеря, это будет считаться признанием в убийстве. Все понятно? Если куда нужно пойти — пишите заявление на мое имя. Еще есть вопросы? — оглядел он недовольных практикантов сквозь стекла очков.

— А сколько это будет продолжаться? — спросил Антон.

— Пока убийцу не