О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины.Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людскойжестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этойвойны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понималазначения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник,страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать своисоображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по-своему сужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то,что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писалаей из Москвы патриотические письма.

«Я вам пишу по-русски, мой добрый друг, — писала Жюли, —потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я немогу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашемуобожаемому императору.

Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах;но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.

Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского,обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся! Идействительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мыпроводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophieсидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаемпрекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.

Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этойвойны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее исмеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был такспокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.

Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и дажеоживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно,что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычкуспать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывалразбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или ввольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m-lleBourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.

Первого августа было получено второе письмо от князя Андрея.В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил спокорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, ипросил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечалласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второеписьмо князя Андрея, писанное из-под Витебска, после того как французы занялиего, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным вписьме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрейпредставлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самойлинии движения войск, и советовал ехать в Москву.

За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том,что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил описьме князя Андрея.

— Получил от князя Андрея нынче, — сказал он княжне Марье, —не читала?

— Нет, mon pere, [батюшка] — испуганно отвечала княжна. Онане могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.

— Он пишет про войну про эту, — сказал князь с тойсделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегдапро настоящую войну.

— Должно быть, очень интересно, — сказал Десаль. — Князь всостоянии знать…

— Ах, очень интересно! — сказала m-llе Bourienne.

— Подите принесите мне, — обратился старый князь к m-llеBourienne. — Вы знаете, на маленьком столе под пресс-папье.

M-lle Bourienne радостно вскочила.

— Ах нет, — нахмурившись, крикнул он. — Поди ты, МихаилИваныч.

Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что онвышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.

— Ничего-то не умеют, все перепутают.

Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m-lle Bourienne и дажеНиколушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом,сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не даваяникому читать во время обеда, положил подле себя.

Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и,разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза,приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянулана отца.

Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.

— Что вы об этом думаете, князь? — позволил себе Десальобратиться с вопросом.

— Я! я!.. — как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, неспуская глаз с плана постройки.

— Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…

— Ха-ха-ха! Театр войны! — сказал князь. — Я говорил иговорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнетнеприятель.

Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего оНемане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшаягеографическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.

— При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они толькомогут не видеть, — проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807-го года,бывшей, как казалось, так недавно. — Бенигсен должен был раньше вступить вПруссию, дело приняло бы другой оборот…

— Но, князь, — робко сказал Десаль, — в письме говорится оВитебске…

— А, в письме, да… — недовольно проговорил князь, — да… да…— Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. — Да, он пишет,французы разбиты, при какой это реке?

Десаль опустил глаза.

— Князь ничего про это не пишет, — тихо сказал он.

— А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. — Все долгомолчали.

— Да… да… Ну, Михайла Иваныч, — вдруг сказал он, приподнявголову и указывая на план постройки, — расскажи, как ты это хочешь переделать…

Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним оплане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.