Была также возможность, что, по крайней мере, этот конкретный хуз будет представлять для меня ценность. Прирученного хуза всегда можно продать, и, пока он будет у меня, он, по-видимому, будет охранять баркас в мое отсутствие. Вспомнив своего старого сотоварища по палестре и позор, который я испытал, когда мне пришлось одолжить у Кабачка три карты, я почти пожалел, что Бэбби не был со мной раньше.

Но самой серьезной причиной было то, что так я уничтожу подарок, который Мукор прислала мне в знак доброй воли. Мукор, чей дух мог невидимо наблюдать за нами, насколько я знал (или мог знать), наверняка посчитает это плохим поступком, и, если Шелк передумает и решит открыть свое местонахождение, как только узнает, что я намерен его разыскать, только Мукор сможет дать мне эту информацию. После того, как я несколько минут прокручивал в голове эту последнюю причину, я остро пожалел, что выбросил Бэбби за борт.

Наполовину шутя, я сказал ему:

— Может быть, мы никогда не будем друзьями, Бэбби, но и врагами нам быть не обязательно. Ты постарайся быть хорошим зверем, а я постараюсь быть хорошим хозяином для тебя.

Он продолжал сверлить меня взглядом, и этот взгляд ясно говорил:

«Ты ненавидишь меня, поэтому я ненавижу тебя».

Я наполнил миску свежей водой и протянул ему.



 

Прошлой ночью поймали инхуму, и сегодня я был вынужден наблюдать, как ее хоронят заживо. Для этих чудовищ нет никакого суда, и это понятно — в Новом Вайроне мы их сжигаем, — но я не мог не пожелать, чтобы все было иначе; я бы хотел даровать ей менее ужасную смерть. Как бы то ни было, я должен был руководить обычным способом уничтожения. Один из больших плоских камней на Рыночной площади подняли и отложили в сторону, а ее могилу вырыли там, где он лежал. В эту могилу ее и загнали, хотя она умоляла и боролась. Пятеро мужчин с длинными шестами прижимали ее к земле, пока сверху не свалили телегу с гравием. Поверх гравия навалили землю; потом вернули камень на свое место и вырезали на нем символ — слишком ужасный, чтобы его описать, — чтобы никто больше не копал здесь.

Эти люди, как и люди повсюду здесь, похоже, боятся, что инхуми могут жить даже с отрубленной головой. Конечно, это не так, но я не могу не задаться вопросом, как это суеверие возникло и получило такое широкое распространение. Конечно, у инхуми нет костей, как мы их понимаем. Возможно, их скелеты — хрящи, как у некоторых морских существ. Стервятник на Зеленой утверждал, что инхуми сродни слизням и пиявкам. Никто, я полагаю, не воспринимал его всерьез; тем не менее, несомненно, что после смерти они очень быстро разлагаются, хотя их трудно убить и они могут жить в течение нескольких недель и даже месяцев без крови, которая является их единственной пищей.

Но лучше всего я могу продолжить эту маленькую лекцию, вернувшись к своему повествованию.

В Новом Вайроне Кабачку рассказали о торговце по имени Вайзер[11], который знал дорогу в Паджароку. Мы нашли Вайзера на его лодке (которая была в четыре раза длиннее моей и в пять раз шире), и Кабачок пригласил его к себе домой.

— Если то, что я знаю, хороший ужин купит... — он пожал плечами. — Или вы хотите посмотреть я ем.

Мы заверили его, что нам и в голову не приходило, что он может быть инхуму.

— Иноземцы ты не знаешь, я думаю. До Паджароку с сотней ты должен говорить. Острого ума тебе лучше быть. Острые они, эти инхуми. Острые всегда.

Кабачок хмыкнул в знак согласия.

— В Паджароку встречаю многих. Некоторых убил. Их утопить не можешь ты. Ты это знаешь?

Я сказал, что слышал об этом, но не знаю, правда ли это.

— Правда. — Вайзер остановился, чтобы осмотреть партию дынь, потом огляделся и показал пальцем. — Ты, Кабачок. Твой дом в той стороне, да? Дом больше, чем все остальные? Весь город ты рулишь?

Кабачок оперся на палку:

— Город не всегда так думает.

— Его ты посылаешь. — Вайзер указал на меня. — Ехать он хочет?

— Да, — ответил я ему. — Я хочу, потому что это мой долг.

— Осторожный быть. Осторожный ты должен быть. — Он пробежал через рынок сена, расталкивая других с дороги и ведя нас так, словно знал дорогу к Кабачку лучше, чем кто-либо из нас; это был крупный мужчина, не столько высокий, сколько широкоплечий, с большим, квадратным, загорелым лицом и мускулистыми, короткопалыми руками, тыльная сторона ладоней которых была покрыта густыми рыжеватыми волосами.

— Он груб, — прошептал Кабачок, — но пусть это не заставляет тебя думать, что он честен. Он может послать тебя неправильно.

По тому, как Вайзер расправил плечи, я понял, что он подслушивает, и сказал:

— Я хорошо разбираюсь в людях, советник, и мне кажется, что этому человеку можно доверять. — При слове «советник» глаза Кабачка расширились.

Его повар приготовил для нас хороший, простой ужин. Там было семь или восемь овощных блюд, приготовленных по-разному (Кабачок сколотил большую часть своего состояния на торговле фруктами и овощами), большое жаркое из свинины с печеными яблоками, горячий хлеб с маслом и так далее. Вайзер набросился на мясо и вино:

— Нет сыр, Кабачок? Советник Кабачок? Так сказал, это так? Словно ты судья? Никто мне этого не говорит, или раньше более вежливый я есть.

— Несколько человек называют меня так. — Кабачок откинулся на спинку резного стула, поигрывая бокалом с вином. — Но это не имеет юридической силы, и я даже не заставляю своих слуг это делать.

— Этот человек, Рог, называет. Его я слышу. Почему его ты посылаешь?

Кабачок покачал головой:

— Мы посылаем его, потому что он лучше всех подготовлен к поездке, и потому что он хочет. Если ты спрашиваешь, доверяю ли я ему, то да. Абсолютно.

— Я еду, потому что больше всего на свете хочу, чтобы Шелк оказался здесь, — сказал я.

— Аах? — Вилка Вайзера, нагруженная огромным куском свинины, замерла на полпути ко рту.

Взгляд Кабачка сказал мне, чтобы я придержал язык.

— Так. Шелк. Почему ты хотел так далеко идти я удивился. Длинный путь для тебя Паджароку. Долго даже для меня от Дорпа, где ближе я есть. — Свинина достигла конечного пункта назначения.

— Ты что-нибудь знаешь о Шелке?

Он пожал плечами:

— Истории есть. Некоторые я слышу. Кто-то большую книгу про него. То, что он сказал, но, возможно, не все правда. Хороший человек, все равно он такой. В Паджароку Шелк есть, ты думаешь? Почему? Его я не видел.

— Мы не верим, что он в Паджароку, — сказал я, — ни один из нас. Я думаю, что он, вероятно, все еще в Вайроне, городе, который мы покинули, чтобы приехать сюда. Но советник Кабачок не так давно получил письмо из Паджароку, очень важное письмо. Я попросил его сделать для меня копию, и он сделал. Я думаю, тебе следует прочитать его.