Мы срезали первый переулок по левой стороне и схитрили, побежав на север к Колфакс-авеню.

Семь вечера. Главная улица Денвера, суета, полно народу. Эта часть Колфакса была похожа на все центральные кварталы Запада: широкие бульвары, внушительные фасады магазинов, невысокие здания. Но за всем этим — разруха, разложение, грязь. Кругом проститутки. Толпы проституток. Как вчера. Черные и латиноамериканские девки в коротких юбках, с объемистыми грудями, сутенеры, люди, рыщущие в поисках наркоты, люди, продолбавшие свой талант, высматривающие завсегдатаев. Толкачи, торчки, бездомные. И ни одного копа.

— Ты как? — спросил Джон.

Я посмотрел на плечо, кровь шла, но не сильно.

— Нормально.

Мы перевели дыхание. Тротуары были запружены, ничего не стоило затеряться в толпе прохожих.

— Иди, просто иди, не надо бежать, думаю, мы в безопасности, — с трудом выдохнул я.

Плечо саднило, но крови уже почти не было. Никто не смотрел нам вслед. Никто вообще не обращал на нас внимания.

Пройдя мимо нескольких зданий, мы спрятались за машиной и посмотрели назад. Полицейский Пит вглядывался в толпу, разыскивая нас — находчивый, он взгромоздился на крышу припаркованной тачки, смотрел во все стороны, что-то говорил по рации. Мы же растворились в толпе, текущей по тротуару, к тому же солнце било ему в глаза.

— Обломился коллега, — удовлетворенно сказал Джон.

— Точно.

— Что теперь?

— В отель, пакуем чемоданы — и прочь из этого проклятого места.

— Забыв про Викторию?

Я глянул на него, чтобы понять, в своем ли он уме.

— Естественно, забыв про Викторию! — гаркнул я.

Мы дошли пешком до Капитолия и делового центра. Вернулись в гостиницу. Клерк у стойки смотрел какое-то шоу. На нас — ноль внимания.

Мы вошли в комнату. Здесь никто не убирался. Все было так же, как до нашего ухода. Кровати не заправлены. Мы быстро и молча упаковали вещи. Джон сходил в уборную, где его вырвало.

— Отлично, а теперь, Джон, слушай меня, и слушай внимательно: сейчас ты как можно короче пострижешь волосы, а я сбрею бороду, понял?

Он кивнул.

Я достал бритву и ножницы, состриг бороду и побрился. Быстро принял душ и стал искать, чем бы замотать плечо. Ничего не нашел, поэтому налепил на ранку несколько лейкопластырей. Когда я вышел, Джон уже вполне сносно расправился с волосами. Я хочу сказать, что полным идиотом он не выглядел.

— Джон, у тебя нет аспирина или чего-то вроде?

— Нет. Как плечо?

— Ничего.

— Вид у тебя затраханный.

— Догадываюсь.

— Господи, Алекс, я же убил человека, я грохнул к чертовой матери какого-то ублюдка… О боже, боже мой, не могу в это поверить! — Джон схватился за голову. Сел на край кровати и заревел.

Минуту или две я не вмешивался. Это правильно. Пусть поплачет.

— Слушай, Джон, он сам полез на тебя, это был несчастный случай. Как дорожная авария. Никто не виноват. Да и он не был матерью Терезой. Вспомни, он был негодяем, ведь он знал про убийство, но не сознавался, — сказал я мягко.

Это было неправдой, просто Климмер был напуган, и мы действительно могли уговорить его пойти в полицию. Джон лишил нас звездного часа.

— Надеюсь.

— Ладно, нам надо уезжать отсюда.

— Как?

— Хоть на собачьей упряжке, но прямо сейчас.

Мы спустились и отдали клерку ключи от номера.

— Съезжаете?

— Ага.

— Хорошо.

Не сказать чтобы он был заинтересован, так что я не стал плести никаких историй. Мы вышли на Бродвей. Было уже темно. Мы спросили, как добраться до автовокзала, нам ответили, что туда ходит бесплатный пригородный автобус.

На Шестнадцатой улице, широкой аллее, обсаженной старыми деревьями, было полно народу. Неподалеку на стадионе шел бейсбольный матч, играли «Колорадо Рокис». В бесплатном автобусе пассажиры, спотыкаясь о наши вещи, пронзали нас злобными взглядами. Конечная. На остановке двое копов. Может, по случаю матча, а может, они всегда тут стоят. Но нельзя исключить, что им уже сообщили наши приметы. С момента падения Климмера прошло больше часа, за это время всех могли оповестить.

— Черт, — пробормотал Джон. — И что теперь?

Нас было не видно из-за толпы, валившей на стадион, но не могли же мы стоять и ждать здесь вечно.

— Давай-ка в толпу, — решил я, — пойдем вместе со всеми, пока не удалимся от копов на достаточное расстояние.

Счастливый случай. Мы протопали чуть ли не весь путь до вокзала среди фанатов, а когда подошли, то увидали поезд, уже стоявший в ожидании на Юнион-стейшн.

— Поезд, Джон, быстро на поезд! — скомандовал я.

— Точно.

Мы со своими рюкзаками попытались перейти улицу, но народу была тьма-тьмущая из-за матча.

Громкий гудок, затем пауза, и громоздкий состав тронулся с места.

— Вот же черт, уходит! — вырвалось у меня.

Когда я в прошлый раз был в Америке, то путешествовал на поездах Национальной железнодорожной корпорации «Амтрэк» и был в курсе, что составы, направляющиеся через всю страну, с востока на запад, ходят очень редко. Вполне могло оказаться, что это — единственный сегодня поезд.

— Джон, мы должны попасть на него.

Джон кивнул.

Мы помчались через улицу, наплевав на движение. Визг тормозов, гудки, ругательства. Мы взбежали по наклонной дорожке для въезда каталок и оказались на платформе. Поезд двигался очень медленно, но запрыгнуть на подножку оказалось не так-то просто, особенно с рюкзаком на плече, которое к тому же ноет, плюс физическое истощение, плюс разница во времени, из-за которой едва ноги волочишь.

Какому-то мелкому пареньку впереди нас это удалось. Джон нашел раскрытую дверь и тоже запрыгнул внутрь. Потом протянул руку и втащил меня за собой.

Темень. Поезд удалялся прочь из Денвера. Я не сразу понял, что мы движемся в западном направлении. Сходил в ванную комнату и осмотрел плечо. Пластыри отлетели. Царапина небольшая, но вокруг нее запеклась кровь, выглядела короста отвратительно. Боли я почти не чувствовал, но не хватало только, чтобы рана загноилась. Я разделся, зачерпнул воды из раковины и смыл грязь. Промыл ранку водой с мылом и приложил бумажное полотенце. Сменил футболку, опять натянул куртку. В вагоне-ресторане нашлась пара мест, и мы заказали пива и сэндвичей. Спросили у бармена, привыкшего к идиотским вопросам, что это за поезд, и он ответил, что это «Калифорнийский зефир», который идет в Сан-Франциско. Калифорния нам годилась. Из Сан-Франциско мы могли улететь в Лондон, или во Франкфурт, или куда угодно еще, хоть ко всем чертям, только бы подальше отсюда.