Когда Селина свернула за угол и увидела витиеватый знак вывески сверху, она пообещала себе, что не будет обращать внимание на тьму этой ночью и подумает обо всем этом завтра, если потребуется. А потом она улыбнулась молодому человеку, шагающему рядом с ней.

– Разве это плохое заведение? – спросила она у Майкла, разглядывая трехэтажное здание из красного кирпича – его узкие двойные двери и лакированные ставни, поблескивающие в вечернем полумраке, точно отполированное олово.

Майкл поджал губы, что-то обдумывая, и его бледные глаза медленно пробежали по ее лицу. Затем он все-таки кивнул.

Селина потянулась к его руке.

– Не переживай за деньги. Я пригласила тебя как своего гостя, это просто мелочь по сравнению с тем, что ты сделал для меня за последние семь недель.

– Дело вовсе не в деньгах, – возмутился Майкл. – И ты ничего не должна мне взамен.

– Ты, Лука и ваша бабушка относитесь ко мне словно к члену собственной семьи. Нет, даже лучше, чем к члену семьи. Мне жаль только, что они не смогли присоединиться к нам сегодня вечером.

Майкл хмыкнул.

– Бабуля отказывается платить за приготовленную кем-то другим пищу, не ходит даже в лучшие рестораны города. Она просто не верит, что кто-то может готовить лучше ее.

Смех сорвался с губ Селины.

– Вероятно, она права.

– И они относятся к тебе как к члену нашей семьи, потому что они считают тебя членом нашей семьи. – Слова Майкла прозвучали скромно. Осторожно.

Селина улыбнулась так же скромно, хотя что-то сдавило ей грудь при мысли об этом. Она потянула Майкла за рукав, но он остался на месте, точно врос в покрытую брусчаткой дорогу, не в силах переступить порог ресторана.

– Я тоже считаю их своей семьей, – сказала Селина. – Так что же, ты не позволишь мне угостить тебя лучшими блюдами, что подают в Новом Орлеане?

– Как я уже сказал, это вовсе не обязательно.

– Пиппа сказала мне, что это был самый роскошный ужин в ее жизни.

– Я тоже это слышал. – Несмотря на сегодняшнюю сдержанность, Майкл не смог сдержать ухмылку. – И я никогда не встречал никого, кого еда вдохновляла бы больше, чем тебя.

Зеленые глаза Селины заблестели.

– Ну в конце концов еда ведь необходима, чтобы жить.

– Еда дает возможность жить, – поправил он. – Нам нужно есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.

Выражение лица Селины помрачнело.

– Никогда прежде никто меня так не разочаровывал, – пошутила она. – Пришло время поменять ваши взгляды на жизнь, детектив Гримальди. – Она вновь поманила его к распахнутым дверям.

Майкл еще колебался, но только секунду. Затем сделал глубокий вдох и последовал за Селиной в теплый, ярко освещенный зал.

Как только они пересекли порог, еще одно странное ощущение завладело Селиной. Как будто бы ее толкнули назад и потянули вперед одновременно. Как будто бы часть ее хотела броситься прочь, а другая – вцепиться зубами в мир из сияющего хрусталя, шикарного фарфора и опьяняющего декаданса.

Селина вдохнула аромат кроваво-красного вина, теплых специй и топленого масла, наполняющий зал.

– Ну разве здесь не чудесно? – произнесла она, рассматривая залитое светом помещение.

– Согласен, чудесно, – ответил Майкл, хотя хмуриться не перестал.

– Ты слишком много волнуешься по пустякам. – Она ободряюще взяла его под руку, рукав ее платья из французского хлопка разлетался от каждого движения. – Спонсорша нашего магазинчика, мадемуазель Вальмонт, пообещала мне, что обязательно прибережет для нас лучший столик. Она хорошо знакома с владельцем и сказала, что он задолжал ей услугу.

Взгляд Майкла стал напряженным.

– Не знал, что ты рассказала мисс Вальмонт о наших планах прийти сюда на ужин, – заметил он.

– Это она предложила мне прийти в «Жак» сегодня.

– Конечно, кто же еще, – тихо проворчал Майкл.

Селина окинула его испепеляющим взглядом в тот самый момент, когда им поклонился джентльмен в белых перчатках и пиджаке цвета слоновой кости.

– Мадемуазель Руссо? – уточнил он с теплом в карих глазах. – Меня попросили проводить вас к вашему столику. – Он повел Селину и Майкла к дальнему левому концу роскошного зала. Любому вошедшему в заведение было понятно, что это благородное заведение – оно специально было устроено так, чтобы все видели, кто здесь проводит вечера. В центре покрытого дорогой скатертью стола стоял красивый букет домашних роз с бархатно-бордовыми лепестками, аромат которых напомнил Селине об известном парфюмерном магазине на Avenue des Champs-Elysees[76]. Люстра из латуни и хрусталя переливалась над головой, и ее свет отражался, точно огонь, на веджвудской[77] фаянсовой посуде и серебряных столовых приборах.

Радость наполнила Селину теплом изнутри. Никогда прежде она не бывала в столь роскошном месте.

Другой официант рядом снял крышку с подноса с горячей едой. Аппетитный запах тут же поплыл в сторону Селины, но и насторожил ее, потому что ее мысли в этот же самый момент словно обрели четкость. Словно она вспомнила точно такие же цветы и такой же искусительный аромат. Вспомнила другой стол в темной комнате, приглушенный женский смех, пузырьки шампанского и жареных перепелок.

Вспомнила, как ощущала себя в тепле и безопасности, где-то, где ей были рады, где ее любили.

Селина тряхнула головой и зажмурила глаза, чтобы прогнать обманчивое видение. Нет, она не ужинала в ресторане «Жак» никогда прежде. Пиппа ведь сама ей сказала, какой смысл ее подруге врать о подобном? Селина не позволит своим мыслям обманывать ее сегодня.

Другой элегантный официант поставил два бокала перед Майклом и Селиной, остановившись, чтобы налить каждому из них шампанское. Затем с грациозностью в каждом движении и жесте он накрыл их колени салфетками из дорогого льна цвета слоновой кости.

Неловкая улыбка изогнула один уголок губ Майкла. Он потянулся к своему бокалу, подняв его.

– За все, чего ты достигла. И за все, чего еще достигнешь, – произнес тост он.

Селина в ответ улыбнулась ему широкой и естественной улыбкой, полной свободы и благодарности. Сегодня Майкл Гримальди нравился ей больше, чем любой другой мужчина в ее жизни. Он был добрым и вдумчивым, серьезным и внимательным, обладал всеми качествами, которыми должен обладать идеальный джентльмен.

Почему же тогда Селина до сих пор сомневалась в своих чувствах к нему?

Она должна была уже давно в него влюбиться. Влюбиться в него было бы просто и легко.