Под воздействием раствора и электричества происходит деликатный гидролиз живых тканей, тело минерализуется. Так сохраняются все нервные связи. Крайне важно сохранить структуру нервной электропроводимости, что, собственно, мы и называем личностью. Личность переживает тело. И мы ей помогаем. А тело нам ни к чему.

Уложив Миру в контейнер, профессор ткнул пальцем в ее идеальной формы лоб.

– Так что у меня скоро появится полная нейроэлектрическая копия глупой ноблетки Миры. Совершенно рабочий симулятор ее напыщенного, идиотического сознания! Мне в команду виртуальных гладиаторов как раз не хватает персонажа. Оцифрую ее, одену в набедренную повязку, пусть дерется. А если я выиграю соревнования, мои растворы станут модными.

Говоря, профессор таскал из соседней комнаты большие бутыли с жидкостями, готовил смеси.

– Слушай внимательно, – не глядя на Лешика, деловито продолжил он. – В ее сумочке возьми билет на аэропоезд. Переоденься в ее одежду. Скопируй макияж: белый верх лица, розовый низ, черные губы. Через ее браслет закажи авто-такси к магазину за квартал отсюда. На такси поедешь на станцию, купишь обратный билет. На аэропоезде доберешься до суперио-района, прямо на вокзале переоденешься в туалете, там нет камер. Вернешься обратным рейсом. Сюда не приходи неделю. Все понял?

– Мне переодеться в ноблетку?

– И что? В поезде будь расслабленным, никто не обратит внимания. Мало ли, может, у тебя плавающий гендер. А вот из вокзала не выходи, ты на нобля не похож.

Профессор рубиново хохотнул:

– Еще одна дурочка растворится на вокзале среди бела дня! А сюда полиция не пойдет, не их район, да и как они догадаются?

Раствор заполнил контейнер с Мирой. Защелкнулись замки крышки. Профессор подождал, пока Лешик закончит переодеваться.

– Ну, давай, иди уже! – сказал профессор. – Доступ к знаниям нужно заслужить, малыш! Я замолвлю словечко за тебя.

После ухода студента Профессор Суббота, кривляясь и передразнивая модное Мирино произношение, обратился к контейнеру:

– Через несколько недель я пропущу твои токи через комбинаторный преобразовате-е-ель. Ты думала, мною можно манипулирова-а-ать? Нет! Я подберу для тебя самый подлый, самый развратный цифробраз, и ты пойдешь на ринг выяснять практически-и-и, чьи растворы дают лучший нейроимпу-у-ульс. А на ночь ты мне потанцуешь что-нибудь гадко-о-ое.

Говоря, профессор все больше распалялся.

– Я вставлю твою тупую матрицу в кухонный комбайн! Я загружу ее в систему санитарной очистки! Я украду твою душу и надругаюсь над ней много раз! Слышишь меня?

Профессор Суббота раздраженно постучал по контейнеру с Мирой.

– А когда мне надоест, ты будешь раз за разом сдавать мне зачет!

От стука связанная голая Мира очнулась и, чувствуя распирающий рот силиконовый загубник воздуховода, подумала, что папа ей об этом ничего не рассказывал. Что делать?

Мягкие

Александр Лепехин

– Сюда смотреть, обезьяньи дети!

Рык отразился от стен пещеры, усиливая сам себя. Для пущей внушительности Мехто зверски подвигал бровями. Ученики перестали кидать друг в друга глиной и дёргать за лохмы, затихли и принялись изображать внимание. Перед их взорами в воздух взмыл крупный осколок бурого с молочным отливом камня.

– Запоминайте сразу, иначе каждый получит по голове, – рядом с камнем покачалась крепкая сучковатая дубинка. – Во-первых, кремень наш друг. Нет ничего лучше кремнёвых орудий: прочность, долговечность, острота… Во-вторых, тот, кто умеет работать с кремнём, уже не бессмысленный примат, а человек, который звучит гордо. Я не рассчитываю, что хотя бы один из вас станет мастером, но азы должны знать все!

Камень вернулся на застеленный шкурами пол. Рядом с ним лёг изящный скребок, покрытый ровной сеткой сколов. Шеи вытянулись, глаза заблестели в свете костра. Кто-то из учеников протянул руку, но схлопотал по ней воспитательной палкой.

– Лапы втянули! – Мехто быстро вернул скребок за пазуху. – Ценный образец! Ещё поцарапаете или, не дай духи предков, разобьёте…

– А медный нож фиг разобьёшь!

Лохматые головы синхронно обернулись на рифму. Источник оказался не менее лохматым – и неплохо вооружённым. В ладонях у гостя удобно лежало широкое лезвие цвета жаркого пламени. Мехто покривился:

– Афалу. Всё балуешься?

– Балуюсь, – радостно кивнул тот. – Но ты посмотри, какой красавец!

Нож пошёл по рукам. Срезанные ногти, пучки волос и даже чьё-то «ай!» вместе с парой капель крови вызвали неподдельный ажиотаж. Пришлось использовать дубинку по назначению, чтоб завладеть лезвием – и общим вниманием.

– Да, красиво, – покрутил в пальцах добычу Мехто. Потом под хоровой вздох согнул и бросил к ногам хозяина. – Красиво, но бесполезно. Металлические орудия слишком мягкие. Вот кремень себе таких глупостей не позволяет!

Афалу широко улыбнулся, поднял нож и разогнул обратно.

– Согласен, недостаток. Зато пока на один скребок обтёсывают один кусок кремня, я из одной плавки отолью несколько ножей. А может, топоров. А может, подвесок и браслетов.

Он подмигнул тем ученикам, которые под лохмами внезапно оказались ученицами. Те зарделись и уставились на лезвие со свежим интересом. Чувствуя, что теряет инициативу, Мехто постучал дубинкой по полу и ближним головам, но вышло глухо.

– Плавка – бессмысленная, расточительная трата времени! – ему пришлось повысить голос, чтоб перекрыть нарастающий галдёж. – Кремень же вот, лежит у нас под ногами. Достаточно взять и приложить немного усилий – сначала умственных, потом физических.

Молочно-бурый камень вновь притянул взгляды. Пожав плечами, Афалу выудил из-за пояса ещё один нож, на этот раз переливающийся оттенками холодного утреннего неба.

– К вопросу об умственных усилиях: это мы смешали медь и олово. Результат – я назвал его «бронза» – вышел упругим, прочным!

Он ткнул остриём в стену. Раздался звон, посыпалась каменная крошка. Афалу поднял взгляд на оппонента.

– Скажи, ты можешь добавить в кремень что-то, чего в нём изначально нет? Вряд ли. Ты можешь сохранить его остроту, избавив от хрупкости? Не думаю. Так что за металлами будущее.

Сердито запыхтев, Мехто нахмурился. Правда, на этот раз шевеления бровями эффекта не дали. Приняв решение, ученики окончательно развернулись в сторону Афалу. Тот же вдохновенно вещал:

– Впрочем, полностью отказываться от кремня нет смысла. В конце концов, с его помощью мы добываем огонь! К тому же это красивый материал, и если его отполировать, а потом оправить в медь…

Он не успел договорить. В полумраке пещеры негромко свистнуло, хрустнуло – и тело Афалу рухнуло на пол. Из виска у него торчал крупный осколок бурого с молочным отливом камня. Мехто сплюнул и проворчал:

– Будущее… До будущего ещё дожить надо суметь. И сюда смотреть, обезьяньи дети!

* * *

– Господа студенты, внимание на меня!

Породистый баритон прокатился по аудитории, смешиваясь с гудением люминесцентных ламп. Для пущей убедительности профессор Михеев постучал указкой