есть согласие египтян не выступать в Совете Безопасности, если Вы этого не сделаете.

Э: Я дал свое согласие.

К: Я думаю, это отлично сработает.

Э: Это хорошо работает в том, чего мы пытаемся достичь.

К: Это то, что произойдет в Совете Безопасности, если не произойдет ничего неожиданного. Скали выскажет нашу позицию, а затем встреча будет отложена.

Э: Я разговаривал с премьер-министром Австралии, и он тоже готов сотрудничать.

К: Единственными пунктами, которые будут рассматриваться Советом Безопасности, будут те, что мы станем формулировать в целом. Мы говорим, что это начали [именно] египтяне и сирийцы. Мы здесь не для того, чтобы оценивать степень вины. Наш принцип заключается в том, что правительства должны прекратить огонь, и много слов, которые заканчиваются чем-то типа: «правительства должны вернуться на исходные позиции». Я думаю, было бы полезно, если бы вы какое-то время не настаивали на этом, чтобы это не выглядело как сговор с Америкой.

Э: Думаю, да. Мы высказали свою принципиальную позицию. Я не думаю, что сегодня мы должны что-то говорить кому-нибудь или прессе.

К: Мы получаем распространенную здесь резолюцию конгресса.

Э: Я слышал об этом от посла.

К: Которая призывает именно к этому.

Э: Да.

К: Я не думаю, что Вам нужно повторять этот тезис снова. Мы не хотим давать египтянам повод легко заявлять о сговоре.

Э: Я хочу знать, когда молчание будет полезным.

К: Вы готовы к шестичасовому выступлению или молчанию?

Э: Верно. И Ваш совет – всегда одна из этих диаметрально противоположных вещей.

К: Я действительно склонен заходить слишком далеко. Вы совершенно правы.

Э: Я не буду говорить, пока не услышу от Вас обратное. Я буду там в порядке вежливости, но не буду просить слова.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 8 октября 1973 года

15:00

К:…Я хочу сообщить Вам, что мы придерживаемся того, о чем я сказал Вам сегодня утром. Мы делаем заявление, в котором говорим, что не хотим оценивать степень вины, а также мы говорим о некоторых принципах урегулирования в весьма общем виде – что включает мысли, которые я Вам изложил, но так расплывчато изложил, что они существуют только для того, чтобы ссылаться на них позже. Если Ваш представитель сумеет сдержать себя, я думаю, мы сможем провести спокойное заседание. Я полагаю, что египтянин может не говорить, и мы призывали израильтян не выступать, если египтянин не выступит. Насколько я понимаю, египтянин сказал, что не станет выступать. Если мы успокоим этих двоих, у нас будет короткое заседание.

Д: Вы не будете предлагать резолюцию.

К: Нет. Мы делаем философское заявление. Только что переведено с немецкого[6].

Д: Хорошо.

К: Я рассчитываю, что Вы не придете с резолюцией.

Д: По всей моей информации, ее нет.

К: Насколько я понимаю, Малик [Яков Малик, представитель СССР в Организации Объединенных Наций] не является членом Центрального комитета и он не осмелится не подчиниться Вам.

Д: Определенно.

К: А теперь серьезно, я хотел бы узнать Ваши инструкции, [чтобы] избежать конфронтации с Маликом. Наше заявление сформулировано таким образом, что не должно вызвать никакой реакции даже у арабов. У нас есть только одно предложение, относящееся к [некоему] возврату на прежние позиции. Это не предложение, но поможет создать хорошую атмосферу. По нашему мнению, к завтрашнему вечеру ему будут очень рады Ваши друзья.

Д: К завтрашнему вечеру?

К: Или в среду.

Д: Вы имеете в виду прекращение огня.

К: Не знаю, захотят ли они прекращения огня, но военные будут в таком состоянии, что к завтрашнему вечеру не будут занимать много израильской территории. Тогда это не будет иметь никакого значения; мы можем отбросить этот пункт. Мы не вносим никакой резолюции. После этого выступления ничего делать не будем. Уверяю Вас, сегодня мы не станем предпринимать ничего другого. Сейчас не планируем вносить резолюцию.

Д: Вот в чем суть.

К: Насколько я понимаю, сообщение Брежнева этим утром звучало так: мы должны оставаться в согласии с этим. Наш ответ – да. Мы ничего не будем делать, пока не получим известие от вас.

Д: У Вас была возможность поговорить с Зайятом?

К: Я дважды разговаривал с ним.

Д: Сегодня?

К: Да.

Д: Он собирается выиграть войну?

…

К: У меня такое впечатление, что, по их оценке, они думают, что смогут выиграть.

Д: Он думает одним способом открыто на публику, а другим – частным образом. Сложно сказать.

К: Он не делал никакого конкретного предложения. Он не был угрожающим. У него просто не было конкретного предложения. Это новая теория войны. Я не знаю, изучали ли они это в вашей Военной академии Генштаба или нет. Я убежден, что если вы начнете войну, то будете знать свою конечную цель.

Д: Хорошо. Будьте на связи.

…

ПОСОЛ СКАЛИ – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 8 октября 1973 года

15:15

К: Вы получили заявление. Оно не потрясет мир. Наша информация заключается в том, что есть вероятность того, что никто другой не заговорит, но в любом случае, если египтянин заговорит, а ты почувствуешь себя обязанным ответить, будь с ним очень вежливым. Я не настаиваю на том, чтобы ты отвечал, но будь очень кротким и отметь тот факт, что дух разговора о мире сохраняется. Мы не хотим конфронтации с египтянами. Насколько я понимаю, Советам приказано отстать от нас.

С: Я был на официальном завтраке с министром иностранных дел Судана, и постоянный представитель Малик ушел рано, потому что он записался, чтобы выступить.

К: Когда он это сделал?

С: Около сорока минут назад, когда он покинул этот завтрак.

К: Записаться на выступление?

С: Да. Мое понимание того, что я узнал от председателя Совета Безопасности.

К: Тебе придется ориентироваться в складывающейся обстановке. Мы не хотим свары с Советами сегодня днем. Если он перейдет в наступление, нам придется это сделать. Во всяком случае, как я понимаю, он будет работать по израильтянам. Мы скажем, что намеренно избегали какого-либо обвинения в нашем заявлении и сожалеем, что он таким ошибочным образом сосредоточился на прошлом, и призываем его сконцентрироваться на будущем. Хорошо?

С: Ладно. Мы знаем, что сирийцы и израильтяне попросили об участии, но нет никаких признаков того, что они выступят сегодня.

К: Моя информация от израильтян состоит в том, что, если египтяне не станут выступать, даже если сирийцы выступят, Эбан может не брать слова. Эбан ограничится тем, что просто повторит то, что сказал сегодня утром.

С: Очень