бы и еще от одной «палочки». Друг все задавал вопросы, но так и не спросил того, что волновало меня.

Зачем она согласилась на этот ужин? Зачем ей были нужны деньги, и почему нельзя было попросить у меня?

Наконец Стас отпустил нас, но, как я понял, вовсе не от жалости к девушке. Он видел и не такое. Скорее всего, это было вызвано сочувствием ко мне как к другу.

По дороге я едва сдерживал себя, чтобы не пристать с вопросами. Нужно было дать девушке прийти в себя, а еще заставить себя говорить спокойно, а не кричать. А это было сложно, эйфория от спасения прошла, и ее место заняла злость. Но пока не время было ее выплескивать.

За рулем лучше не обсуждать подобные темы. Слишком легко утратить контроль, поэтому пришлось набраться терпения.

Только добравшись до квартиры Леры, закрыв дверь, я задал вопрос:

— Почему, Лера? — я не стал договаривать, она отлично знала, что я хотел спросить.

— Чего тебе не хватало? — сейчас мой вид был далек от недавнего перепуганного влюбленного. Влюбленного? Сейчас мне было не до обдумывания своих чувств. – Я бы все тебе купил. Исполнил бы любой каприз.

Так тяжело не сорваться на крик, так тяжело просто смотреть на нее. Ни гордо поднятой головы, ни привычной бравады и пафоса. Маленькая девочка, угодившая в перепалку. Девчонка, чуть не расставшаяся с жизнью.

Лера встретила мой вопрос мрачным взглядом. Будто сейчас она скажет нечто ужасное. То самое, что раз и навсегда уничтожит наши с ней отношения.

— Нарядов? Побрякушек?

Я был готов дать ей все, исполнить любой каприз.

— Ты не поймешь, — тихо сказала она, окончательно взбесив меня. Единственное, что удержало меня, это ее севший голос перепуганной насмерть девчонки.

— Так попробуй объясни, — заявил я.

— Ты знаешь, что такое, когда умирает единственный оставшийся в живых ребенок? Просто потому, что нет денег? — сказала она, окончательно ошарашив меня. На ее глазах вновь появились слезы. – После той аварии у Татьяны Сотниковой остался один-единственный ребенок. И тот умирает сейчас в больнице. Ему нет и семи лет, представляешь? Он любит рисовать. Такой смышлёный мальчик, мечтающий стать спортсменом, отлично знающий, что у него нет будущего. Ты это понимаешь, Андрей? Ты понимаешь, что это такое?

Я молчал, такого я предположить и не мог. Даже не сразу вспомнил, что Сотникова — это фамилия сбитой Лерой девушки. Так значит, она переживала? Более того, даже рискнула ради незнакомого мальчишки?

— Вчера мне позвонила его мама, сказала, что нужны деньги срочно на операцию. Но у меня не было нужной суммы, я надеялась на показы в Милане и Париже. Я думала, что есть еще время.

— Почему ты не сказала мне? — спросил я. Хотя у самого возникла другая мысль. Если бы я раньше рассказал ей, что помогаю больным детям, она бы спокойно доверилась мне и не вляпалась в подобную ситуацию. Но мы оба молчали.

— А ты бы помог? — с легкой истерической усмешкой спросила она, уверенная в ответе. — Ты же сам говорил ни в коем случае не приближаться к этому семейству.

— Но это же совсем другое, — заявил я.

— Другое, — хмыкнула она. — Я знаю таких, как ты, вас интересуют дорогие машины, девушки, напоминающие кукол, и возможность покрасоваться. Вы можете что-то сделать, но никого из вас это не интересует.

Наверное, меня это должно было задеть, но ничего похожего на обиду я не чувствовал. Лишь пораженно смотрел на Леру, на настоящую Леру, с которой слетела вся позолота. И внезапно понял одну простую истину: я никогда ее не знал, собственно, мы не знали друг друга. Никто из нас и не позволял себя узнать. Мы никогда не были искренни. Каждый предпочитал играть свою роль.

— Вообще-то я помогаю больным детям, — произнёс я. – Помогаю им получить необходимое лечение.

Лера удивленно посмотрела на меня, будто бы видела впервые.

Еще одно доказательство, что меня уж точно не ассоциируют с этой деятельностью. Ждал, когда хоть что-то скажет. Скорее всего, это будут слова «ты шутишь?». Так среагировал один из моих приятелей, после он начал разведывать меня, какую выгоду я от этого получаю. Как будто все в жизни измеряется исключительно выгодой. Второй начал расспрашивать, какие грехи я хочу замолить таким способом.

Я предпочел больше с ними не общаться.

— Ты никогда этого не говорил, — тихо сказала она.

— Я не афиширую, — пояснил я.

— Почему? Может быть, к тебе бы еще кто-то присоединился?!

В ее голосе звенела надежда.

— Это личное, Лера, — сказал чётко и ясно я. — Диктуй данные мальчика, номер телефона матери и в какой они больнице.

Все сказанное Лерой я передал помощнику. Не было никаких сил возиться сейчас с этим самому. Чуть позже я обязательно съезжу и проверю или хотя бы побеседую с врачом по телефону, сейчас я не был в состоянии что-либо делать.

— Спасибо, — сказала она искренне, поражаясь, что все решил один мой звонок, что я так просто согласился перевести деньги. Она сказала это так, как будто это было для нее нечто личное. Быть может, это из-за чувства вины? Ведь она оставила мать без дочери. Какая ирония судьбы, сейчас она спасала ее сына. Алена и Ваня, прямо как брат и сестра из сказки.

— Так почему? Почему ты никогда об этом не говорил? — не унималась она, едва стоя на ногах, но не желая отступать. Глупая храбрая девочка.

И я отвел глаза:

— Потому что меня не поймут, Лера. Это то, чего я не хочу раскрывать.

Она рассеянно смотрела на меня, хлопая ресницами.

— Что-то было с тобой в детстве, — сказала она и попала в цель. Умная отчаянная девочка, которая явно не отцепится. Впрочем, сегодня ей пришлось многое пережить. Я вполне могу уступить.

Я отвернулся, мне не хотелось смотреть ей в глаза.

— Нет, моим родителям повезло, со мной никаких проблем не было. Более того, моей семье бы хватило денег, отправили бы лечиться за границу. Все это произошло с другим человеком. Моим воспитанием занималась няня, хотя родители и уделяли много внимания. Отец был не против того, чтобы она водила меня на детские площадки, чтобы я общался с обычными детьми. Там я и познакомился с Дашей. У нее были удивительно светлые волосы