Теперь Ким еще больше замедлил свое движение. Парадная дверь дома Сига открылась, а затем со стуком захлопнулась. Они за пределами его досягаемости. Что ему делать? Он должен побыстрее принять решение, у него совсем немного времени. Мама будет нервничать, если он задержится слишком долго.

И мальчик принял решение и поторопился обратно к дороге, которая вела к старому дому. Однако он по-прежнему сохранял осторожность и остановился у дороги, чтобы убедиться, что никто не следит за ним. Там растет много кустов, и можно подкрасться к дому, пользуясь ими как прикрытием.

Передняя дверь старого особняка заколочена огромной доской. Как же Сиг и остальные проникали в дом? Наверное, откуда-то с задней стороны. Ким с трудом пробрался через огромные кучи листьев к задней части дома. Там он увидел крыльцо и поперек его — грязные следы, ведущие к окну. Вот он, вход. Мальчик снова остановился. Что же ему делать? Он может еще отступить и вернуться назад. Но спустя мгновение он понял, что не сможет этого сделать. Он должен пройти это приключение до самого конца.

Киму с трудом удалось поднять окно, затем он забрался внутрь и оказался в огромной темной комнате. Глупо приходить сюда без фонарика. Но чтобы взять его, придется сходить домой, а тогда, возможно, он не сможет вернуться сюда.

Впрочем, света достаточно, чтобы рассмотреть огромную кухню, и, наверное, света хватит, чтобы исследовать и остальную часть дома. Ведь все они побывали здесь до него. И если Арти, Сигу и Рэсу удалось это сделать, то сможет и он, Ким Стивенс.

Однако он все же снял очки и протер их еще раз носовым платком, словно это могло помочь ему лучше видеть в полумраке коридоров. Кругом раздавались странные звуки, едва слышимые скрипы, вздохи, и это наполняло мальчика беспокойством, хотя он и понимал, что исходят они от старых досок и, может, от крыс или мышей, всего того, что можно обнаружить в старых домах, где уже некоторое время никто не живет.

Ким медленно пробрался через кладовку в гостиную и остановился, чтобы осмотреться. Ничего, что напоминало бы хотя бы самого маленького дракончика. Крупная старая мебель показалась ему унылой и уродливой, на всем лежал толстый слой пыли.

К тому же в гостиной, мебель которой укрывают листы бумаги и газет, не видно ничего, что могло бы навести на мысль, что кто-то побывал тут раньше. Нет ни картин с драконами, ни высеченных фигурок, хотя Ким смахнул рукой пыль с двух стеклянных шкафов, чтобы рассмотреть несколько чашек, блюдец и маленькие фигурки людей и животных внутри.

Дальше тянется коридор, и вот здесь-то он и увидел следы, которые привели его к двери в еще одну комнату. Дверь приоткрыта, и он, остановившись, прислушался. Ким почти ожидал услышать движение в комнате. У мальчика появилось странное чувство, словно что-то стоит с другой стороны двери, дожидаясь его. Однако через несколько секунд он понял, что это нечто безопасно для него, только слегка возбуждает.

Он еще шире приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Там нет ничего, кроме стола и стула, чтобы сидеть рядом со столом, словно кто-то только что вышел из этой комнаты. Однако из неприкрытого ставнями окна внутрь проникает свет, и на столе переливаются яркие цвета, очень-очень яркие, сияющие, почти как небольшие лампы.

Мальчик осторожно подошел поближе к этому сверкающему, будто драгоценные камни, столу. Картинка-загадка! Одну такую ему подарили на прошлое Рождество. Но та была круглая, и на ней были нарисованы все виды диких животных. Родители помогали ему сложить головоломку. Мама даже перенесла стол в комнату, чтобы разложить на нем головоломку. И им понадобилось много времени для этого, почти неделя.

Ким поднял шкатулку за крышку и посмотрел на картинку, которую нужно сложить. Драконы! Четыре, и все не похожи друг на друга. И три из них уже сложены. Вот только кусочки золотистого все еще лежат на столешнице. Мальчик внимательно осмотрел рисунок снизу: да, это настоящий императорский дракон — Лунь с пятью пальцами! Потом, посмотрев на остальных трех драконов, он увидел, что те не были китайскими — особенно необычным казался синий. Однако золотистый дракон чрезвычайно похож на тех, которых он столько раз видел в Гонконге.

Многие кусочки на столе лежат оборотной стороной вверх, и на них краснеют какие-то закорючки, похожие на древние письмена. Ким провел пальцем по нескольким, и они как бы сами по себе соединились, так что стали заметны очертания красного дракона, легендарного существа. Он знает несколько древних иероглифов — но только несколько — он просто не сможет прочитать всю надпись. Однако, хотя она и показалась ему сперва странной, в ней есть смысл.

Вот один иероглиф — красного цвета. В голове мальчика мелькнула мысль, однако он не понимал, откуда она взялась. В древности всегда считалось, что император делает свои записи только алым цветом, а разве этот цвет не красный? Ким спросил себя, откуда он об этом знает.

И этот иероглиф, конечно, переводится не одним, а двумя словами: Шуи Мин. Что означает: «спящий». Однако как он узнал это? Он ведь, разумеется, никогда прежде не видел этот иероглиф.

Шуи Мин Лунь — к непонятно откуда взявшемуся воспоминанию добавился еще один штрих. Ким вздрогнул, испугавшись чуть сильнее. Шуи Мин Лунь! Словно кто-то невидимый в этой пыльной сумрачной комнате повторил слова имени для него. Тем не менее он не услышал ничего; он услышал это как бы в мозгу! Но как можно слышать в мозгу?

Шуи Мин Лунь — спящий дракон. Но нет, снова странный голос в голове поправил: «Дремлющий дракон!» Что — или скорее кто — это за дремлющий дракон?

Ким опустился на стул и, ничего не пытаясь придумать, начал отбирать кусочки золотистого дракона быстро переворачивая те из них, где на обратной стороне краснели части этого беспокоящего его слова: он не мог больше смотреть на него. Ага, этот вот сюда, а тот — туда, вот уже готова ступня императорского дракона с пятью когтями. А после — и почти вся голова, не хватает только одного кусочка — глаза. Но глаз этот закрыт: дракон спит. Неужели? Разве вот это веко не приподнимается чуть-чуть? Может, дракон только притворяется, что спит?

Света четырех ламп недостаточно, чтобы осветить углы комнаты, откуда постепенно выползают дрожащие тени. Чин Мути несколько раз моргнул, пытаясь заснуть. Похоже, министр совершенно забыл о нем, и на эту ночь его не отпустят спать на привычный соломенный тюфяк в зале стражи. Однако это великая честь — носить меч и быть слугой у Чуко Яня, дарующего жизнь: величайший почти никогда не отдыхает и, похоже, никогда не чувствует усталости.

Хозяин перевел взгляд от окна к далеким темным холмам. Где-то там Ссума — генерал, командующий войсками Вей, — ведет двадцать вражеских полков. Размышляя об этом, Мути почувствовал, как по телу пробежали мурашки, сотрясая его до самой глубины души. Да, совсем не просто будет отогнать людей Ссумы, враги не исчезнут, как мартовский снег под лучами солнца или как осенние листья, унесенные порывами ветра.

Он еще раз сонно моргнул, таращась усталыми глазами прямо в спину Чуко Яня. В этих комнатах первый министр не носит доспехов, а только просторную одежду, как и положено должностному лицу; черный головной убор крепко сидит на его голове. Это худощавый человек, почти такой же тощий, какими становятся от недоедания в голодное время, высокий, как одно из деревьев, растущих в тех далеких холмах.