Поезд они нашли где-то посередине — в топке остывали угли, локомотив был исправен, да только ни от машиниста, ни от кочегара не осталось ничего. Даже пузырей на болоте.

Путейцы пожали плечами, состав отогнали на станцию. Там и придумали версию, что, дескать, машинисту и кочегару чего-то привиделось на болотах, они остановили локомотив, вышли на топи, где благополучно и утонули.

Все бы было б хорошо, да только вот история повторилась ровно через четыре недели, тоже в пятницу. Кто-то предложил, что утонуть в болоте — ума много не надо, а дураки, как известно, умирают по пятницам… Потому в такие дни надо отправлять машинистов поумней.

Только эта гипотеза продержалась недолго, а именно минут пять. Дело было утром, и луна не успела убраться с неба. Путеец показал на нее — та была полной…

В общем, по этой ветке машинисты поезда старались не водить, а уж ночью в новолуние — тем более. Отдельно не было согласных вывести локомотив на линию в ночь на пятницу. Что называется — дураков нету.

А в году 1914, в октябре месяце на фронт германский шел эшелон с солдатами. И все как-то один к одному сложилось — снова пятница и полнолуние, машинист неместный, с другой линии.

В общем, стрелковый батальон исчез вместе с командирами… Надо ли говорить, что кочегар с машинистом пропали опять?

Был скандал, затем расследование, кое ничего, разумеется, не дало. Зато вспомнили, что линию освящали чисто формально только на конечных станциях. Теперь батюшку с кадкой святой воды не шибко спешно провезли на дрезине. Святой отец кропил рельсы, шпалы и окружающую местность.

Нечисть смотрела на это действо издалека.

А затем словно в отместку за святую воду пропал товарняк. И что характерно — произошло это днем, правда, туман стоял. Но пропал начисто — не только машинист, а локомотив с тендером и еще двадцать семь вагонов. Вот так просто — линия, с которой не свернуть, состав в тысячи пудов…

Как кот языком слизал.

Правда, злые языки утверждали, что начальник дистанции этот поезд украл и подал в Бразилию. Но доказательств, конечно, не имелось…

Линию закрыли. Составы пошли в обход, делая крюк в двести верст.

И где-то за два года вся линия ушла в болото.

Лишь у станций, которые эта линия соединяла некогда, имелись рельсы, уходящие прямиком под тихую воду…

-//-

…Поезд, украденный с железнодорожной магистрали, стоял совсем недалеко от того места, где проходила некогда магистраль — может верст пять. Теперь в нем жила семья гремлинов — одна из самых первых в этом мире.

В приборах, и механизмах, что везли на Восток Дальний и далекий, ехали они осваивать новый край.

Семья гремлинов не стала на болоте своей. Они только то и были что нечистью, существами разумными, но непохожими на людей. Но с иной стороны-то и для остальной нежити они выглядели непривычно. К тому же иные существа помнили времена, когда человеком здесь, что называется, и не пахло. И гремлины были здесь новичками. Да и остались бы таковыми еще лет пятьдесят.

Ведь гремлины они кто такие? Это существа, которые живут в различных механизмах, приборах и делают так, что у данных устройств появляются функции, кои конструкторам и в кошмарах не снились.

Чтоб кто знал: гремлин существа роста маленького даже рядом с невысокими гномами. Цвета они сумеречного. Поскольку в цехах и в механизмах стоят вечные сумерки, гремлины остаются в них невидимы.

Им бы стоило сдвинуться с места, идти дальше на восток, к прежней цели. Но, видно, на семейном совете решили: когда-то цивилизация, прогресс дойдет и до этого места. А они уже будут здесь первыми, и, возможно, единственными.

А на болоте какая техника? Только все тот же украденный поезд.

Потому особых занятий на болоте у гремлинов и не было. Посему, пребывали они в благостном безделье, заплывали жирком. Отец семейства порой нападал на проходящие мимо поезда, выбирался даже в ближайшие городишки. И тогда, к примеру, будильники начинали трезвонить среди ночи, будили хозяев даже в самый сон. Причем иногда эти часы даже не были заведены.

Но отчего-то в городе надолго не оставался — возможно, слишком масштаб будильников был слишком мелок, может привык жить на болоте… Этого никто не знал. Может даже сам гремлин.

А младший, вместо того чтоб технику курочить, стал ее напротив собирать. Начинал с вещей никому ненужных, а потому и безобидных.

Но где-то в конце года 1916-го года, как раз перед тем, как убили Распутина, молодой гремлин все-таки собрал приемник. Думал сложить и передатчик, дабы общаться со всем миром, но процесс прослушивания новостей, переговоров так увлек, что стало как-то не до передатчика.

Мир кипел, бурлил. Где-то продолжалась война, в бой шли первые танки, летали аэропланы, из-под воды через перископы следил за происходящим экипажи подводных лодок. Гремлин слушал передачи и чертил на земле схемы, как, по его мнению, должны выглядеть эти утсройства.

А затем громом грянуло — Революция! Сначала одна, затем мятеж, после — еще одна революция.

Молодежь, будь она человеческой, гномьей склонна всегда к радикализму, к желанию мир изменить.

Посему, собирались вечерами, когда проходимость радиоволн лучше. Сидели кружком у черной тарелки динамика. За шумом пытались различить слова, затем пересказывали друг другу, кто чего разобрал.

Слушали подпольную радиостанцию "Призрак коммунизма", затем "Голос Шамбалы" и "Свободный Теночитлан", вещающую из Швейцарии «Искру».

И уже иначе смотрели по сторонам — хотелось выбраться из этого болота в мир иной, человеческий и бренный. Все на том же болоте создали подпольный комитет. Впрочем, от кого он был в тайне, в подполье — никому не ведомо. Всем окружающим на этот комитет было как-то наплевать.

Ну а потом и того больше — по городам и весям отправили гонцов с посланием. Дескать, вскорости на болоте состоится Первый Всероссийский съезд нечистой силы.

Со всех сторон, из мест насиженных на болото делегации слетались, сходились, да и чего греха таить — сползались. Впрочем, делегации — громко сказано.

Многие на этом съезде представляли сами себя, да и прибыли не из идейных соображений, а просто так: за кампанию или со скуки. Ибо скука — наипервейшая беда, когда живешь долго, особенно в какой-то глуши.

И в указанный день, пусть и трехчасовым опозданием означенный съезд начался. Призывая к порядку, председательствующий гремлин застучал в колокольчик, снятый по такому случаю с украденного поезда.

— Товарищи! — возвестил председатель. — Первый съезд депутатов народов Древних и Малых, существ Межвременья, прошу считать открытым.

Далее, для соблюдения процедуры, требовалось прочесть поздравительные телеграммы, письма полученные съездом.

Письма имелись — целых три штуки. Однако, президиум, сформированный к слову из бывшего подпольного комитета, с молчаливого согласия решил эти письма не оглашать. Два было написано на неизвестном языке, да так небрежно, словно кто-то расписывал перо. Третье письмо, напротив, было написано почерком каллиграфическим. Но содержало все больше ругань и предложения комитету не заниматься