Конечно, сразу было понятно, что алопеция — полигенный признак, т. е. зависит от множества генов. В их поисках ученые продолжали анализировать геном человека. В 2015 году группа исследователей генотипировала 600 мужчин европейского происхождения и получила список из 29 мутаций в разных генах, вероятно, связанных с алопецией{23}. В 2017 году другой коллектив ученых взялся за Биобанк Великобритании, проанализировав данные по 52 000 зрелых мужчин и получив список из более 250 генов, многие из которых связаны со структурой и развитием волос (13 из них — на Х-хромосоме). На основании этих данных авторы разработали алгоритм, прогнозирующий риск алопеции у человека, — работает, правда, пока довольно грубо{24}. В том же году еще одна группа исследователей на основе анализа ДНК уже 70 000 человек из Биобанка Великобритании получила чуть более скромный перечень из 71 локуса, ответственного за 38 % риска облысения. Но эти открытия, хотя и не могут не радовать, несколько в стороне от нашего главного вопроса: есть ли у мужского облысения какой-то эволюционный смысл? Когда генетики изучили частоты мутаций на участке Х-хромосомы, включающем ген AR, в разных человеческих популяциях, они обнаружили, что варианты, связанные с алопецией, распространились у европейцев очень быстро. Возможно, под действием естественного отбора. Значит, облысение было почему-то выгодным. Хотя, может быть, причина в другом?{25}

Рядом с геном AR на Х-хромосоме находится ген рецептора эктодисплазина A2 (EDA2R). Мутации в этом гене приводят к эктодермальной дисплазии — патологии, при которой недоразвиваются волосы, зубы и потовые железы. Генетики обнаружили, что определенный вариант этого гена, который тоже ассоциируется у европейцев с риском алопеции, встречается в Европе с высокой частотой (70 %), а у восточных азиатов вообще зафиксировался, т. е. присутствует у всех поголовно. В то же время у африканцев этого варианта гена не обнаружено, и, вообще, ген почти не менялся от крысы до человека. Кстати, и «рисковые» для европейцев аллели гена AR фактически зафиксировались у азиатов. Почему же тогда алопеция встречается чаще у европейцев? Авторы исследования предположили, что движущей силой отбора был некий признак, на который влиял ген EDA2R, причем признак, не связанный с алопецией, например это какие-то особенности зубов. Мутации же, повышающие риск облысения у европейцев, отобрались «за компанию» (в статье используется термин «автостопом») просто потому, что находились рядом на хромосоме. Итак, хорошая гипотеза: алопеция распространилась в Европе в результате отбора по какому-то другому признаку, как побочный эффект.

Поучительная ситуация: пока фактов, на которые можно опираться, не хватает, фантазия строителей гипотез безудержно парит. Когда наконец такие данные — в нашем случае молекулярно-генетические — становятся доступны, может оказаться, что ответ скрыт совсем в другом месте.

Нашей шевелюре может позавидовать любое млекопитающее. А зачем нам такое украшение? Зачем эволюция позволила нам плести косички — в отличие от большинства обезьян? Странная, вообще, история: на всем теле волосы исчезли, а на голове вдруг разрослись (помните, что плотность волос на скальпе у нас выше, чем у шимпанзе и гориллы?).

Конечно, как мы уже с вами заметили, человек не исключителен: гривы есть у орангутанов, павианов и других приматов. Вообще, обезьяньи головы часто украшены гребнями, хохолками, бакенбардами, воротниками. И все же человеческая «грива» — что-то необычное, верно?

Я думаю, прочитав предыдущие главы, вы сами легко догадаетесь, какие гипотезы предлагали ученые, чтобы объяснить наличие густой и длинной шевелюры у человека: «волосы на голове защищают от солнца или холода», «кудри привлекают половых партнеров». Что еще? Ах да, «волосы призваны пугать конкурентов». Но это уже скучный мейнстрим, поэтому упомяну пару более оригинальных идей.

Советский палеонтолог и писатель-фантаст Иван Ефремов считал, что длинные волосы нужны женщине, чтобы «прикрыть маленького ребенка от ночного холода у своей груди, защитить от непогоды» (см. «Лезвие бритвы»). Элайн Морган и другие пропагандисты «акватической» теории полагали, что за мамашины волосы в воде цеплялись детеныши. О маскирующей роли бороды я уже писал. Очевидно, что вместе с растительностью на лице шапка волос играла роль камуфляжа{1}.

Вернемся к более прозаическим версиям. В зависимости от того, где обитали наши предки, волосы должны были защищать их от жары или стужи. Почему у жителей Евразии распространены прямые волосы? Потому что они быстрее удлиняются, чем курчавые, и поэтому шустрее закрывают шею — самую уязвимую часть при морозе{3}. А зачем курчавая шапка африканцам? Чтобы защищать голову от прямых солнечных лучей, предположил Кэмпбелл{4}: «Мозг не вырабатывает метаболического тепла, так что нет выгоды в исчезновении волос на голове». Кэмпбелл допускал, что облысение распространяется среди людей, живущих в северных широтах, поскольку здесь защитная функция волос уже не столь важна.