Я бросила быстрый взгляд на офицера: пышные черные усы, начищенный до блеска медный котелок, светлые кожаные перчатки и мундир насыщенно-синего цвета, облегавший широкие плечи. В общем, мечта, а не мужчина для многих незамужних горожанок. А то, что ростом с меня, – ну, бывает.

Тем временем подчиненный бойко начал:

– По свидетельствам очевидцев, взрыв произошел за час до полуночи. Горело долго. Так что пока тушили и эвакуировали жителей других этажей, прошло больше часа. После этого прибыли жандармы и, лишь установив, что сгорела только ваша квартира, стали выяснять… – Тут синемундирный сбился и замялся, но потом продолжил, хотя и не так браво: – Живы ли вы сами. А то экономка сильно пострадала. Ее, как только из квартиры вытащили, в бессознательном состоянии сразу в лечебницу отвезли. Сейчас на месте работает выездная бригада из комитета по внутренней безопасности, ну и наши ребята, конечно…

– Посмотрим. – Хантер решительным шагом направился к подъезду, который сейчас больше всего напоминал раззявленную пасть дракона, прокурившего свою глотку до самых потрохов.

Мы с синемундирным зашагали следом. Судя по всему, подчиненный Хантера являл собой образчик неисправимого оптимизма, а к тому же еще и любил поговорить.

– Я Густав, офицер службы безопасности императора. Работаю под началом господина Элмера уже пятый год, – представился он с толикой гордости за свою должность. – А ты кем будешь?

Это его простое «кем будешь» выдало с головой выходца из рабочих кварталов Альбиона. Только там так говорят. Просто, без вычурных фраз и как-то по-доброму, что ли, без подтекста.

– Тэсс, я…

– Механик. Молодой, наглый, но подающий большие надежды, – обернувшись, перебил меня Хантер. – А Густав у нас не простой офицер, а дознаватель и талантливый эмпат. Он способен расположить к себе за минуту любого, если у его собеседника нет враждебного настроя.

Слова сиятельного прозвучали как предупреждение не болтать лишнего. Мне оставалось лишь кивнуть.

Убедившись, что я все правильно поняла, Хантер повернулся обратно. Густав же, похоже, не унывал никогда. Он, шагая рядом со мной, начал что-то мурлыкать себе под нос. До моего слуха долетело:

Под эту бравурную песенку мы и поднимались по ступенькам. Не знаю, как моим спутникам удалось не запачкаться о закопченные стены. Лично я вся изгваздалась и стала похожа на трубочиста. Зато мой наряд наверняка приобрел недостающие детали для выходца из нижнего города.

Едва Хантер переступил порог сожженной квартиры, как вмиг преобразился. От холодного сдержанного сиятельного не осталось и следа. Мне показалось, что он весь превратился в сплошные нюх, глаза и уши. Чисто гончая, готовая взять след. Густав не отставал от патрона.

Я же от нечего делать пошла туда, где было особенно черно. Там как раз копошился суровый, уже в летах, офицер.

Когда подошла ближе, я удостоилась мимолетного взгляда и недружелюбного:

– Чё надо, пацанье? Идить отсюдовы!

Я пожала плечами и хотела уже последовать совету, когда заметила, что в руках синемундирный держал заглушку газового баллона. То, как он ее критически разглядывал, поднеся почти к самым глазам, говорило без слов: он мало что смыслит в запорной арматуре. Иначе бы поостерегся так близко к лицу держать клапан с остатками фиксирующих нитей заклинания.

То, что сейчас как следует жахнет, я поняла буквально за секунду до взрыва.

– Бросай! Рванет! – крикнула я, уже отворачиваясь и падая.

Благо мне попался человек военного склада, не привыкший задавать вопросы «почему?» и «как?», а рефлекторно выполнивший приказ.

В результате бабахнуло в пустой комнате. На голову мне упал кусок штукатурки с сажей, а потом чье-то тело. Именно в такой последовательности.

Как позже оказалось, меня спешил спасти Густав. Сконфуженный офицер, поняв, что опоздал немного с прикрытием моих тылов, густо покраснел. А Хантеру, прибывшему чуть позже синемундирного, досталось облако пыли в лицо и упавший на плечо остаток косяка.

– А сейчас все трое потрудитесь объяснить, что тут только что произошло? – отчеканил он таким тоном, что набежавшие уже после Хантера полисмены, сейчас толпившиеся за его спиной, быстренько вспомнили о своих прямых обязанностях.

Первым собрался с духом посеребренный сединой офицер.

– Малец меня спас, – он кивнул в мою сторону. – Я нашел вентиль, хотел его рассмотреть да как улику оприходовать, значитца. Описать, в коробку положить и печать навесить. Все честь по чести. А оно возьми и рвани…

Сиятельный сдвинул брови.

– Кто такой? Раньше я тебя не видел.

– Дык это, констебль я. Вот уже почитай как двадцать годков. Неделю назад к вам вот прикрепили, в службу императорской охраны.

Все ясно. Простой работяга, всю жизнь пробатрачивший на самой низкой должности. Еще и без искры дара, иначе бы увидел нити плетения. Хантер, судя по всему, подумал о том же, потому как, кивнув, обратился с вопросом уже ко мне:

– А ты что скажешь?

– Что-что. – Я шмыгнула, по привычке провела рукавом под носом. Сиятельный скривился, но смолчал: я же сейчас не леди, а механик. – Вентиль запорной арматуры, какой часто используют в системе подачи газа. С двойной фиксацией запора и заклинанием, предотвращающим утечку и любую возможность детонации. Правда, последнее было разорвано. Такое случается, если атакующими чарами вдарить посильнее.

– А как тебе стало понятно, что сейчас рванет? – Хантер виртуозно строил фразы, так что установить точно, кто я, мисс или мистер, становилось невозможным.

– Так я же говорю: нити плетения повреждены были и смещены. В результате получилась настройка не против, а на детонацию. Когда констебль поднес вентиль к лицу, его аура, видимо, и инициировала взрыв.

Когда я закончила свою речь, сбоку донеслось одобрительное: «Молодец!» – это неунывающий Густав решил меня подбодрить.

А вот Хантер отчего-то еще больше нахмурился.

– Плохо, – заключил он и уже громче добавил: – Всем работать. Если находим улику – сразу же сообщаем штатному магу.

При этих словах констебль и вовсе сник. Даже втянул голову в плечи, ожидая разноса. Хантер лишь махнул рукой и бросил:

– Густав, остаешься за старшего. Тэсс, за мной.

С этими словами сиятельный стремительно покинул комнату, а затем и квартиру. Лишь только когда мы оказались на улице, он чуть замедлил шаг, а затем и вовсе остановился и крутанулся на каблуках. Я, не ожидавшая столь подлого маневра, впечаталась носом в жилетку муженька, оставив на благородном бардовом бархате пятно сажи. Но то, что произошло дальше, стало для меня еще большей неожиданностью. Хантер осторожно взял меня за плечи, не позволяя отстраниться, и тихо, с усталостью, произнес: