Однажды, давным-давно, когда еще была жива мать, Данилову пришлось выступить в школе перед детьми. Один-единственный раз, по просьбе матери. В лицее проводили месячник профориентации, и каждый день перед детьми выступал представитель какой-нибудь профессии с рассказом о своем нелегком и нужном людям труде. Зная о том, что сын русички Светланы Викторовны работает на скорой помощи, директриса лицея попросила его выступить. Данилов попытался было отказаться, но мать настояла, потому что ей было неловко перед директрисой. Немного поспав после отвратительнейшего дежурства, закончившегося на два часа позже расчетного времени из-за госпитализации гемофилика на другой край города, Данилов предстал перед учениками старших классов. Мать просила надеть костюм с галстуком, но Данилов явился в лицей в своем любимом свитере. Мало того что он очень стеснялся предстоящего выступления, поскольку оратор из него был никакой, так еще и костюм будет мешать с непривычки (Данилов в ту пору из одежды признавал только футболки-свитера, джинсы и кроссовки). Для того чтобы выступавшим было легче, завуч задавала им вопросы. Лучше бы молчала, потому что вопросы были дурацкими. Данилов давно забыл, о чем его спрашивали, но один вопрос накрепко врезался в его память. Видимо, потому, что он был задан последним, а последние фразы, как известно, запоминаются хорошо.

– Благодаря Владимиру Александровичу мы узнали, какая трудная работа у медиков скорой помощи, – хорошо поставленным голосом педагога в седьмом поколении вещала завуч. – Скорая помощь помогает нам, а мы должны помогать скорой помощи. Владимир Александрович, давайте представим такую ситуацию – ребята идут по улице и видят, как вы оказываете человеку помощь. Как ребята могут вам помочь? Как надо вести себя в такой ситуации?

– Проходить мимо, не останавливаясь! – выпалил Данилов. – Молча. И желательно смотреть в другую сторону. Я, например, не люблю, когда на меня пялятся.

Ученики, до сих пор жадно евшие Данилова глазами, как по команде уставились куда-то в сторону. Мать, сидевшая в первом ряду, нахмурилась и погрозила Данилову пальцем. Дома она попыталась ему выговорить, но Данилов сказал, что если какой из заданных ему вопросов и был дельным, так только последний. И ответил он на него правильно. Увидел «скорую» – чеши мимо. Будет нужно носилки тащить, тебя окликнут.

В Севастополе хуже всего были вызовы на пляж. Куда там несознательным московским водителям, не пропускающим спецтранспорт, до несознательности отдыхающих на пляже. С полной выкладкой – ящик, аппарат ИВЛ,[15] носилки – приходится в прямом смысле продираться через полуголую толпу, совсем как через заросли в джунглях. Заросли хотя бы не матерятся тебе вслед – этого толкнул, на того наступил, третьего песком обсыпал… А расступиться и дать дорогу бригаде? Ведь уже по форме сразу видно, что люди по делу пришли на пляж, а не попы под солнцем греть. Нет, народ бережет каждую пядь пляжной земли как зеницу ока и без боя отдавать ее не намерен. Пройдешь так по пляжу метров сто и никакого гуманизма внутри не останется. Сразу же мысли возникают нехорошие. Эх, если бы вместо ящика автомат, а вместо ИВЛ – гранат связочку, тогда бы хоть пройти спокойно можно было… А как дойдешь до пациента, начинается цирк. Обступают кружком и пялятся-комментируют. Кто-то на телефон снимает, чтобы выложить в соцсетях. А некоторые просто смотрят, радуясь дармовому развлечению, и говорят о своем.

– Промоакции – удобная работа. Отстояла – получила, расчет на месте по часам, и никакого обмана.

– Это только на первый взгляд, Ксю. На деле же выстаивать приходится больше оговоренного, потому что товар надо принести, разложить, а потом убрать-унести. Это лишний час к рабочему времени. И всегда платят меньше обещанного…

– Нет бы наоборот!

– Ха! Размечталась! То вдруг про какие-то налоги вспомнят, хотя по глазам сразу видно, в чей карман пойдут эти налоги, то оштрафуют. Штрафуют за все! Стоит только отойти на минуточку, обалдеешь ведь стоять как столб, хочется чуток размяться, как сразу же появляется кто-то из контролеров и накладывает штраф. За отсутствие – штраф, за испачканный передник – вычет за химчистку, за то, что украдкой одну конфетку из промопартии съела, – штраф, за то, что отвлеклась и кому-то из прохожих флаер не протянула, – штраф…

– Сволочизм какой-то, а не работа!

– Девушки, простите, мы вам разговаривать не мешаем? – ехидно поинтересовался Данилов, снимая манжетку с руки перегревшегося под солнцем мужчины.

Девушки говорили громко и так же громко хихикали через каждое слово.

– Нет-нет, что вы, – ответила та, что повыше. – Не мешаете. Имей в виду, Ксю, что если тебе обещают тысячу, то больше шестисот не заплатят…

Данилов вздохнул и переглянулся с Ларисой.

– А ну геть отсюда! – гаркнула на весь пляж Лариса. – Что столпились?! Работать мешаете!

– Как вы разговариваете?! – сразу же завозмущались зрители. – Что за тон?!

Один особенно вдумчивый гражданин в плавках, сильно напоминавших семейные трусы, попробовал придать прениям политическую окраску.

– Что за «геть»?! – взвизгнул он. – Мы что, не в России?! Как вас понимать?!

– А так и понимать, что пошел вон и не мешай работать! – ответила Лариса, хватая носилки.

Вдумчивый гражданин моментально слинял, не иначе как решил, что Лариса вознамерилась треснуть его носилками. Но намерения Ларисы были мирными. Она положила носилки рядом с пациентом и помогла ему на них перелезть. Данилов тем временем оглядел толпу зрителей и громко спросил:

– Граждане, кто может помочь донести носилки до машины?

Можно было подумать, что он произнес какое-то разгоняющее заклинание, потому толпа рассосалась в мгновение ока. Данилов на иное и не рассчитывал, просто хотел расчистить путь. Тащить тело весом около центнера на дистанцию в сто пятьдесят метров им предстояло вдвоем. Юрий Палыч возле пляжей старался не покидать машину, чтобы из нее ничего не украли. В ноги пациенту положили ящик, а его холщовую сумку с вещами Данилов повесил на левое плечо. На правом висел аппарат ИВЛ.

– Вежливостью всегда можно добиться большего, – сказал Данилов Ларисе.

– Не знаю, что со мной сегодня, – ответила Лариса, нагибаясь к носилкам. – Хожу как с цепи сорвавшаяся.

– Это повышенная солнечная активность, – тихо сказал пациент. – День такой.

– Что же вы, хороший мой, в такой день на солнце перележали? – мягко упрекнула Лариса. – Могли бы и поберечься.

– В дни повышенной солнечной активности чакры прогреваются лучше всего, – объяснил пациент.

Лариса многозначительно хмыкнула, но в дискуссию вступать не стала.

Обратно шли хорошо, без толкотни, потому что Данилов, шедший первым, периодически покрикивал насчет помощи по транспортировке больного. От этого толпа расступалась, как волны Красного моря перед Моисеем и его соплеменниками. Юрий Палыч за то время, пока Данилов с Ларисой занимались делом, подъехал насколько можно было ближе. В оправдание езды по пешеходной зоне он включил мигалку. «Светит путеводная звезда…» – машинально подумал Данилов, глядя на синие сполохи.