Моё появление вызвало оживление – несколько учащихся поднялись из-за стола и направились ко мне с разных концов зала. Среди них были и недавние помощники. Озриэль опередил всех:

– Ливи, я думал, ты уже ушла!

Он отвел меня за свой стол, а остальные разочарованно вернулись на место. Я устроилась на скамье между ним и Индриком. Ифрит завистливо покрутил тарелку Робина, его собственная пока пустовала.

– Тебе Робин дал?

– Ага. А ты что, не голоден?

Я кивнула на его порожнюю миску.

– Не могу определиться, – поморщился он и развернул её ко мне. На перламутровом донышке переливалось короткое меню, включавшее по два-три варианта первого, второго и десерта.

– Негусто.

– Для каждого факультета составляется собственное меню. Руководство придерживается теории, согласно которой те или иные продукты способствуют развитию определенных качеств.

– И развитию чего способствует отварной горошек?

– Фантазии, наверное. Нам ещё повезло, ученых мужей практически на одной морковке держат. – Тут мы подпрыгнули от смачного хруста – за соседним столом защитник, смахивающий на небольшой шкаф, расправлялся с бараньей ногой. – Ладно, пусть будет омлет и овсяная булочка. – Озриэль провёл пальцем по только что озвученным пунктам и поставил миску перед собой.

Через минуту на ней появился заказ, заодно со столовыми приборами. Омлет бодро улыбался зубами из зеленого горошка. Я покосилась на Индрика. Тот уплетал утиные фрикадельки и красиво сервированную спаржу под горчичным соусом. Рядом своей очереди дожидался здоровущий кусок шоколадного пирога.

– Разве это было в меню?

– Конечно, Ливи, ты просто проглядела, – беззаботно отозвался он и отправил последнюю фрикадельку в рот.

Уже отворачиваясь, я заметила, как он нагнулся и быстро поцеловал тарелку. Клянусь вам!

– Кажется, моя не работает, – сообщила я, постучав ребром миски о стол. Не помогло – надпись не желала появляться.

– Ты что! – Озриэль выхватил её у меня и бережно поставил на скатерть. – Преподаватели могут заказывать что угодно.

Тут-то я и оценила жест Робина.

– Что бы ты хотел?

– Эскалоп под брусничным соусом? – с надеждой спросил ифрит.

– В общем, держи и заказывай. Разделим пополам. – Я пододвинула к нему тарелку-самобранку и, пока он с ней возился, кратко пересказала всё, что сегодня произошло.

– Значит, наметилось несколько кандидатур?

– Да, но очень маловероятных.

Тут поспел эскалоп и поглотил всё его внимание. Я же случайно подняла глаза и заметила в дверях девочку лет двенадцати. Она только что вошла и остановилась на пороге. Сперва я ужасно удивилась, а потом сообразила, что она пришла к одному из студентов. Должно быть, чья-то младшая сестрёнка. Девочка оглядывала зал серьёзными серыми глазами. Наряд на ней был диковинный: кремовое платье в пол с пышной юбкой и широким треугольным воротом, кончик которого доходил до пояса. Гладкие темно-медные волосы разделялись на две косички, обернутые вокруг ушей и закрепленные на затылке. Тонкую шею оборачивало колье в виде оранжевой змейки в красный ромбик, голова которой покоилась на груди незнакомки. Не девочка, а куколка! Я сразу же прониклась к ней симпатией, представив, как она, должно быть, волнуется, находясь среди множества незнакомых людей, поэтому я поднялась из-за стола и подошла к ней.

– Ты кого-то ищешь, милая?

Девочка подняла на меня удивленные глаза.

– Не волнуйся, мы сейчас отыщем твоего брата. Или дядю? С какого он факультета? – Поскольку она даже не пошевелилась, я подхватила её на руки и двинулась по проходу. Через пару секунд всё вокруг смолкло. Смех, разговоры и бренчание вилок резко оборвались. Я огляделась по сторонам и обнаружила, что взгляды присутствующих устремлены на нас. В наступившей тишине послышался напряженный голос Озриэля:

– Ливи, поставь, пожалуйста, ректора на пол.

Я расхаживала по небольшой гостиной, вся обстановка которой сводилась к ковру, кушетке и зеркалу, а в соседней комнате решалась моя судьба. На совещание вызвали Робина и других преподавателей. Я понятия не имела, о чем они говорят, но подозревала, что время от времени разговор касается волшебного плаща, выскользнувшего у меня из кармана, когда я со всевозможной осторожностью и почтением ставила мадам Лилит на землю (сперва едва не уронив её от испуга). Озриэля также пригласили в зал для совещаний, хотя я и словом не обмолвилась о его участии. Мне же настоятельно посоветовали никуда не уходить, при этом не предоставив никаких объяснений. Деваться мне, в любом случае, было некуда: как только последний преподаватель миновал гостиную, сообщающуюся с залом для совещаний, дверь в коридор растворилась без следа. То же самое произошло и со второй дверью. Да я бы и так не ушла – не позволю ифриту расхлебывать за меня кашу!

Хорошо, что ещё в трапезной зале я успела незаметно отослать Магнуса в лавку. Паук заковылял прочь, шатаясь от усталости – ему пришлось полдня провести в плену моего платья. Теперь, изнывая от безвестности в этой комнате-коробочке, я в полной мере прочувствовала, каково ему пришлось. Попытки приложить ухо к стенам не увенчались успехом: они были затянуты антиподслушивающими обоями. Но даже через них чувствовалось, что атмосфера на совещании донельзя натянутая – хоть бельё вешай.

Заметив, что вот-вот протру лысину в ковре, я перестала ходить из угла в угол и переключилась на новое занятие – принялась отколупывать позолоту с подлокотника кушетки. Одна из роз как раз успела лишиться своего блеска, и опасность угрожала соседнему завитку, когда в окно постучали. Я подняла голову и только тогда вспомнила, что в комнате нет окна. Тут же вскочила с кушетки, крутанулась на каблуках и замерла. Озриэль перестал стучать в зеркало и весело мне отсалютовал. Небольшое уточнение: стучал он изнутри зеркала. Да и выглядел теперь, как один из тех парней, которые злоупотребляют словом «детка» и вечно к чему-нибудь прислоняются.

– Привет, малышка!

Я помотала головой, зажмурилась, побила себя по щекам и снова разлепила веки. Отражение никуда не делось – ещё и подмигнуло.

– Значит, мне вчера не показалось! Я действительно видела тебя в комнате! И дело не в плаще… кто ты?

– Я Озриэль, – соврало отражение и даже не покраснело.

– Ты не он.

– Почему это?

– Хотя бы потому, что Озриэль сейчас в соседней комнате.

– А, точно, думал, ты забыла.

– Так кто ты такой?

– Считай меня его лучшей частью.

– С каких это пор хвастовство считается достоинством?

– Это чистейшая правда, малышка.