У Одри не хватало смелости оглянуться. Она точно знала, что и Луис, и Сесил были рядом. Неожиданно ей подумалось, что сейчас она должна хотеть быть поближе к Луису. Но такого чувства не было. Раз она не могла находиться рядом с Айлой, единственным ее желанием было остаться наедине со своими мыслями. Казалось, Луис утратил свое значение в ее жизни. И Сесил тоже. Смерть Айлы преподнесла ей важный урок: в мире нет ничего важнее семьи.

Благодаря Божьей милости Одри заметила присутствие Айлы в церкви. В этом не было ничего удивительного — обещала же она, в конце концов, что придет. Вначале Одри ощутила внутренний трепет, потом почувствовала присутствие кого-то так близко, что могла слышать его дыхание. Кровь ударила в голову, щеки лихорадочно запылали. Она осторожно огляделась, чтобы понять, чувствует ли это еще кто-нибудь. Нет, никто. Окружающие внимали заключительной молитве викария. Одри подняла глаза и задержала взгляд на алтаре, ощущая незримое присутствие духа Айлы. Но как бы она ни вглядывалась, она ничего не увидела. Девушка закусила губу и стала смотреть еще внимательнее. Одри знала сестру и отдавала себе отчет в том, на что та была способна. Затем, словно обидевшись на неспособность Одри увидеть его, дух Айлы сотворил маленькое чудо. Одри затаила дыхание. Долгое время она просто не могла шевельнуться. Наконец, не отрывая глаз от алтаря, она подтолкнула локтем Роуз и прошептала ей в ухо, сжимая руку матери горячими пальцами:

— Ты заметила, что на алтаре только что потухли две свечи?

Роуз отрицательно покачала головой:

— О чем ты говоришь?

— Посмотри!

Одри была права. Первая и шестая свечи из двенадцати в ряду погасли. От фитильков к сводам церкви тянулись ниточки дыма.

— Ты о чем говоришь, Одри? — еле слышно прошептала мать.

— Айла, — тихонько сказала та.

— Всевышний! — удивленно воскликнула Роуз. — Ты что, хочешь сказать…

— Да! Айле было шестнадцать. Разве тут может быть ошибка?

Они обе впились взглядами в алтарь. И хотя никто из них не видел его, обе были уверены, что дух Айлы витает совсем близко.

Как только панихида закончилась, Одри помогла матери встать.

— Милая Одри, ты — мое утешение, — сказала Роуз, нежно улыбаясь дочери. — Если бы не ты, я не знаю, что бы я сейчас делала. Теперь ты — моя единственная девочка. Ты была моим первенцем. Я никогда не думала, что смогу любить другого ребенка так же сильно, как тебя. Но затем появилась Айла, и я поняла, что дети приходят в этот мир, принося с собой свою собственную любовь, и я любила ее так же сильно, как тебя. А теперь мы снова вдвоем. Сегодня я молилась о тебе. Молилась о том, чтобы Сесил позаботился о тебе и сделал так, чтобы никакие беды не коснулись тебя. — Одри опустила глаза. Если бы только мама знала, кого она на самом деле любит! — Я чувствую, что твое будущее с Сесилом будет безоблачным, — сказала она, беря дочь за руку. — А теперь пойди найди его, моя девочка, и пригласи к нам на чай. Приглашены все, Марисоль приготовила empanadas[5].

Одри смотрела, как мать с отцом идут по проходу, и ощутила прилив грусти.

Постепенно церковь опустела. Голоса стихли, и Одри наконец-то осталась наедине с невидимым духом Айлы. Она тихонько пробралась к алтарю, где над первой и шестой свечой все еще вился дымок как доказательство случившегося чуда. Так, даже после смерти, Айла разговаривала с ней. Дрожащими руками Одри вынула погасшие свечи из серебряных подсвечников и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Затем стала на колени, закрыла глаза и в тишине пустой церкви ощутила присутствие сестры так отчетливо, как если бы она была жива.

— Айла, я так надеялась, что ты придешь! Без тебя я чувствую себя потерянной. Я боюсь, у меня нет связи с этим миром. Как ты могла так быстро уйти? У нас даже не было времени сказать тебе, как сильно мы тебя любим, какая ты особенная. Но ты ведь это знала, правда? Ты всегда знала, а сейчас знаешь даже больше, чем раньше, потому что оттуда ты все видишь. Как бы мне хотелось быть там с тобой! Я не хочу жить без тебя. Жизнь теперь кажется мне такой долгой и безрадостной… Как я буду жить без твоей дружбы, твоей поддержки, твоего смеха и твоей любви? Я не думаю, что у меня хватит сил бороться. — Одри уже не осознавала, где находится. Слова лились непрерывным потоком. Она не чувствовала своих слез, не слышала своего голоса, который перешел в шепот. — Ты же была полна жизни, Айла, — продолжала она, — куда исчезла твоя живость? Почему ты не боролась настойчивее? Я никогда не перестану скучать по тебе и любить тебя. Никто из нас не перестанет. А однажды мы снова воссоединимся. О Айла, я не могу дождаться этого момента!

Прежде чем поставить свечи на место, она поцеловала их. Затем, утерев перчатками слезы, поправив шляпку и убрав с лица волосы, она собралась уходить. К ее удивлению, в глубине церкви в темноте кто-то сидел. Она ощутила, как кровь прилила к щекам: этот кто-то слышал ее, или, хуже того, видел, как она целовала свечи. Подойдя ближе, она узнала Луиса.

— Луис! Что ты здесь делаешь?

— Жду тебя, — ответил он, вставая.

Когда молодой человек вышел на свет, Одри заметила, что его закрытое шляпой лицо серое, как пепел, а глаза — опухшие и заплаканные.

— О, Луис, я не могу поверить, что она умерла, — сказала Одри, чувствуя неловкость.

Луис хотел заключить ее в свои объятия, но что-то останавливало его. Казалось, любовь покинула сердце Одри. Теплая аура, обычно окружавшая ее, сменилась холодностью, которая теперь удерживала его на расстоянии. Смерть Айлы нарушила естественный ход событий. Луис проглотил обиду и попытался заговорить, но из горла вырвался только хрип.

— Она была моим самым лучшим другом, — продолжала Одри, не замечая его боли. — Я не представляю, как буду жить без нее!

Луис смотрел на свою возлюбленную — маленькую, несчастную и настолько бледную, что, казалось, жизнь тоже покинула ее, оставив лишь восковое тело. Его длинные пальцы нервно двигались в воздухе, а звучание музыки в сознании усиливалось. Душераздирающая траурная мелодия… Он тряхнул головой, чтобы избавиться от нее, но музыка становилась громче. Луис уже с трудом разбирал слова Одри. Потом, когда он уже практически не мог выносить этот кошмар, она обвила руками его шею и расплакалась у него на груди. Он крепко прижал ее к себе, вдыхая аромат ее кожи, словно это был кислород, необходимый ему, чтобы жить. Он закрыл глаза и зарылся лицом в ее волосы. Музыка стала утихать, сменившись неистовым биением сердца. Слезы немного облегчили боль. Они стояли в полной тишине, прильнув друг к другу. Одри — чтобы получить поддержку, Луис — чтобы выжить. И они оба знали, что смерть Айлы вдребезги разбила их мечты.

— Что теперь будет? — спустя несколько мгновений спросил он.

Инстинктивно Луис чувствовал, что не следовало задавать этот вопрос, но не мог сдерживать себя. Его нетерпение возрастало.