А затем появился Чарльз Роберт Дарвин и нанес по религии третий научный удар. До Дарвина мы, люди, считали самих себя существами, занимающими положение чуть ниже ангелов. Дарвин авторитетно оспорил эти представления, а когда пыль, поднятая бурными спорами, наконец улеглась, нам пришлось смириться с новым определением: по положению мы чуть выше обезьян. Это уже совсем другое дело!

Религиозные круги отреагировали на заявления Дарвина сразу после публикации в 1859 году его книги «Происхождение видов путем естественного отбора». Не успела типографская краска высохнуть на первом тираже этого издания, как англиканский епископ Оксфордский Сэмюэл Уилберфорс предпринял церковную контратаку в дебатах с Томасом Гексли в присутствии зрителей из Британской ассоциации содействия развитию науки в Оксфорде. В этих дебатах епископ Уилберфорс дошел до абсурда – явный признак того, что он понимал, как неубедительны его доводы и как он ошибается.

В первые годы XX века американские евангелические лидеры в кругах, близких к ультраконсервативной Принстонской духовной семинарии в Нью-Джерси, перешли в наступление, организовав во всем мире издание цикла трактатов, предназначенных для защиты основных принципов христианства от того, что они явно считали нападками Чарльза Дарвина, направленными на самое уязвимое место христианской религии. Эти трактаты, публикацию которых, что примечательно, финансировала калифорнийская нефтяная компания Unocal, носили название «Основы» (The Fundamentals) и породили такие термины, как «фундаментализм» и «фундаменталисты», которые сегодня относят к сторонникам буквального понимания Библии. Это был далеко не последний случай, когда крупный нефтяной капитал привлекался к защите религии правого толка.

К 1925 году усилия в ходе атаки религии на Дарвина сосредоточились на процессе Джона Скоупса в Дейтоне, Теннесси. Этому молодому учителю биологии предъявили обвинения в том, что он «преподавал в школе штата Теннесси нечто противоречащее слову Божию в Священном Писании». Этот процесс СМИ освещали, как ни одно другое событие ранее, к нему было приковано внимание не только национальной, но и мировой прессы, и зарождающегося радио, не говоря уже о знаменитых юристах – таких как Кларенс Дэрроу и Уильям Дженнингс Брайан. Журнал Time назвал этот процесс «потрясающей помесью цирка и священной войны»[43]. Джона Скоупса признали виновным, но штраф в размере 100 долларов, к которому его приговорили, так и остался невыплаченным, и все вскоре увидели, что победа была пиррова, как обычно случается с любыми попытками замалчивать истину.

Эта реакция религии на учение Дарвина в сфере образования – далеко не единичный случай. Многие учителя и школьные округи приняли сторону религии, сначала с креационизмом, позднее – с теорией разумного замысла. И то и другое в конце концов было признано тем, чем и являлось, и Верховный суд провозгласил их нарушением закрепленного в конституции Америки отделения Церкви от государства. (Упоминая об этом суде, важно отметить, что из девяти его членов семерых назначали президенты от консервативной республиканской партии.) Просто религия уже не ладила с реальностью. Однако этот краткий обзор дает понять, насколько серьезную угрозу представляли идеи Дарвина для традиционных догматов религии. Политическая сила религии по-прежнему оставалась заметной и даже, казалось, крепла на протяжении нескольких десятилетий, но ее связи с реальностью был нанесен непоправимый ущерб. В 2008 году республиканская партия Америки, стремясь снизить эффект от уменьшения религиозного базиса, выдвинула на пост вице-президента кандидата, который высказывался в пользу преподавания «креационизма» в наших бесплатных средних школах. Однако при любом конфликте между новыми знаниями и религиозными допущениями заметно, что религия проигрывает влиянию пополняющегося запаса знаний.

Более, чем что-либо до тех пор, идеи Чарльза Дарвина изменили представления религии о жизни после смерти и то, как она высказывала свои убеждения по этому поводу. Люди никогда не считали животных достойными вечной жизни. Мы никогда не наделяли их бессмертной душой и всегда считали человеческую жизнь уникальной и особенной, а людей – сотворенными, согласно библейскому преданию, по образу и подобию Бога. Мы настолько отличались от животных, что Бог в книге Бытия наделил человека владычеством над всеми остальными живыми существами. Мы верили, что животные существуют для нашего блага. Мысль о том, что и мы, люди, в сущности, животные, вызывала отвращение, первое же заявление Дарвина об этой связи вызвало бурную реакцию. Эллиот Энджел, преподаватель английского языка в Университете штата Северная Каролина в Роли, даже утверждал, что религиозной реакцией на слова Дарвина объясняются два процесса, между которыми обычно не видят связи: появление пуританского викторианского менталитета со свойственным ему подавлением полового влечения и сопутствующим ему развитием литературного жанра викторианского романа, а также создание английского застольного этикета. По мнению профессора Энджела, и то и другое имело целью увеличить расстояние между человеком и животными, которое сократилось стараниями Дарвина. Профессор Энджел считал, что для этого взяли два действия, общих для человека и животных: занятие сексом и прием пищи, – и одно из них стали подавлять, а другое – облагораживать. В викторианской Англии подавление секса дошло до того, что прилюдно никогда не произносились слова, имеющие хоть сколько-нибудь сексуальный оттенок. Именно в то время части куриной тушки начали именовать «белым мясом» и «темным мясом», «окорочками» и «филе», чтобы нам не приходилось произносить за обеденным столом «ножка», «бедрышко» или «грудка». Кроме того, продолжает профессор, по этой же причине возле каждого прибора в викторианских домах стали класть столовое серебро, подавать отдельную посуду для салата, хлеба и десертов, ставить особые бокалы для воды, красного и белого вина, в итоге сложился официальный стиль ужина при свечах. Как указывает профессор Энджел, все перечисленное было призвано вновь подчеркнуть различия между человеком и животными, стертые идеями Дарвина[44].

Дарвин считал, что мы, люди, – те же животные, только с более развитым мозгом. У нас есть такие же органы, как и у всех других млекопитающих. Шейных позвонков у нас столько же, как, допустим, у жирафа. Как выяснилось позднее, у нас общая ДНК со всеми живыми существами. Мы явно произошли от одних и тех же предков. Религия во всех ее проявлениях, а в особенности христианство, как преобладающая религиозная система западных стран, строилась на совсем иных предпосылках. Таким образом, если Дарвин прав, значит, христианство ошибается. Сегодня лишь немногие считают, что не прав Дарвин.

Можно проследить, как происходил в западных странах упадок религии и упадок взглядов на жизнь после смерти вплоть до развития следующих представлений о том, как устроены мир и жизнь: во-первых, сведения о размерах Вселенной бросили вызов нашим взглядам на мир и место Бога в нем. Во-вторых, наши знания о том, как устроен мир, уничтожили нашу зависимость от сверхъестественных сил. В-третьих, понимание о том, откуда мы взялись, заставило нас пересмотреть миф об уникальности человека, а вместе с ним – свою ценность для вечной жизни. Все эти знания отражают направление, в котором мы движемся сегодня. Бог в традиционном для нас понимании умер или умирает, и мы видим, как вместе с его кончиной отдаляется все то, что некогда, как считалось, обеспечивает религия. Исчезли внешний смысл и цель жизни. Нет больше общепринятых основ человеческой этики. Нет реалистичной надежды на жизнь после смерти, по крайней мере в ее традиционном понимании. Вот к чему мы пришли. Нет, далеко не все, но в этом направлении мы движемся, и нет причин сомневаться, что наша культура в конце концов придет к этим выводам.