Сфинкс вдруг легко поднялся на свои толстые лапы и выпустил из них каменные когти.

Площадь меж тем продолжала заполняться змеями и крысами, которые пока только боязливо танцевали-покачивались друг перед другом, готовясь к драке. Вокруг команды Вики и сфинкса с Максимаусом образовалась свободная зона окружностью в десяток метров, – ни крысы, ни змеи не рисковали подходить к ним. Напряжение на площади росло, шипение змей, писк крыс усиливались эхом, но внимание Вики и ее друзей было приковано к дудке в лапках Максимауса. Крысиный король старательно дул в нее, кусая мундштук и смешно раздувая при этом розовый живот, проглядывающий под белой свалявшейся шерстью. Ему даже удалось сыграть подобие мелодии, что-то до боли знакомое, но что, Вики так и не поняла.

Король играл на флейте, но ничего не происходило. Ни крысы, ни змеи никак не реагировали на его потуги. И короля Максимауса это страшно бесило. Быстро перебирая лапками, он перевернул флейту и начал дуть с другого конца. Тот же эффект. Все его старания ни к чему не привели.

– Я так и знал. Дудка фальшивая! – закричал Максимаус и стал в сердцах колотить флейтой по каменной спине сфинкса, разбивая дорогостоящий инструмент в щепки. – Жалкие людишки с их хвастливыми легендами! Все – ложь! Но нам не нужно чудо для победы. Нас много, и мы сильны, как никогда. Мы разорвем вас и так. Зубами и когтями! Убейте этих жалких тварей, мои серые воины! Всех до одного!

– Я же говорил вам, что это обычная флейта, – проныл Ваня.

Но тут ему, как и всем, стало не до дудки. Громадина сфинкс резко встал на дыбы и взмахнул обеими лапами. Вики и не заметила, как оказалась в воздухе на верной «Ракете». А с ней и все остальные. Кроме Матильды, которая активно включилась в бой на площади, где тысячи крыс бились с тысячью гадюк. Да, и, конечно, внизу осталась Роза, обратившаяся огромной двухметровой гадюкой и сразу взявшая на себя роль предводительницы своих холодных сестер. Она заглатывала крыс десятками, одновременно сильным хвостом разбрасывая когорты серых воинов по площади монетного двора. Крыс было значительно больше, и они облепляли отчаянно бьющихся змей со всех сторон, впиваясь острыми зубами и когтями в извивающиеся тела, и падали навзничь, сраженные смертоносным гадючьим ядом. Крысы, облепившие змей, змеи, обвивающие крыс, разящие их молниеносными выпадами треугольных морд, треск разрываемой змеиной кожи, шипение и писк… В этой барахтающейся в крови батальной гуще Вики сразу потеряла из вида Матильду. Сфинкс стоял на месте, чтобы не передавить серых воинов, и ехидно поглядывал то на бойню на площади, то на парящих над ним Фила, Карму, Вики и грифонов. Максимаус переместился в самое безопасное место. Он теперь скакал и пищал, махая ошметками флейты, как дирижерской палочкой, прямо между передними лапами сфинкса. Там двухголового дирижера было не достать ни змеям, ни отряду Вики.

– Нужно помочь Матильде и Розе, – сказал Цой, у которого уже давно чесались кулаки и болело сердце от невозможности вмешаться в драку. – Мы не можем просто смотреть, как они там бьются за нас.

– Если вы спуститесь, чертов сфинкс вас раздавит. А атаковать сверху неэффективно, – посетовал Фил, глядя, как непослушная Карма уже долбит клювом крыс, наседающих на Матильду. Как раз в этот миг сразу двум крысам удалось зубами вцепиться Карме в крыло, и Фил ринулся ей на помощь. Он усадил раненую ворону на грифона рядом с Ваней.

– На войне главное – дисциплина! Я же говорил, что мы не будем атаковать крыс сверху! Глупая ворона! Теперь мы лишились бойца.

Вики металась над площадью, пытаясь разыскать снова пропавшую на поле брани Матильду. Но в месиве серых мокрых тел внизу почти ничего не удавалось различить. Ваня гладил по спине несчастную дрожащую Карму. Ее прокушенное крыло бессильно провисло. Цой, кряхтя от злости, сжимал и разжимал пудовые кулаки. Даже мудрый Фил, похоже, растерялся и не понимал, что делать дальше.

– Почему же флейта не сработала? Может, важно не на чем, а кто? – мучил себя пустыми размышлениями Фил, стараясь отвлечься от собственного бессилия.

И тут сфинксов у монетного двора стало двое!

– Так вот ты где, предатель! Продался крысам и лениво смотришь, как они убивают благородных змей и кошек?

Брат-близнец фиванского сфинкса с грохотом выбежал на площадь монетного двора, проскочил ее тремя прыжками и одним ударом каменной лапы разом сбил со своей копии и корону, и спесь. Максимаус немедленно исчез, словно растворился в сыром холодном воздухе.

– Брат, лучше уйди! Я на службе! – проревел сфинкс-ренегат, неуклюже водружая сбитую корону себе на голову. – Не пощажу!

Два каменных сфинкса встали на дыбы, прыгнули навстречу друг другу и с грохотом столкнулись в воздухе каменными грудями, разбросав вокруг снопы огненных искр. Ничего более пугающего и одновременно красивого, чем эта битва каменных исполинов с искаженными гневом древнеегипетскими лицами, Вики за свою жизнь, пожалуй, еще не видела. Сфинксы со страшным шумом носились по площади, оставляя после себя раздавленные трупы несчастных крыс и змей.

– Матильда! Найдите мою Матильду! – опомнилась Вики.

И все бросились искать кошку, стараясь держаться подальше от сражающихся каменных львов. Но пока Матильду найти не удавалось. Вновь прибывший сфинкс, исполненный праведного негодования, придавшего ему дополнительные силы, сумел каменной десницей отколоть кусок плеча у брата и погнал его к реке, через Невские ворота – охолонуться. Испуганный, затравленный древний фантастический зверь прыгнул в темную воду, и она закипела от жара его каменного тела, раскаленного битвой. Из Невы теперь торчала только лишь коронованная голова. Холодная невская вода сделала свое дело, и продажный сфинкс взмолился:

– Сдаюсь, брат! Я был не прав. Ты же знаешь, как на меня действуют чары золота! Ради его блеска я готов на все, чем и воспользовались подлые крысы…

– Знаю, брат, знаю, – прорычал с берега грозный сфинкс, – ив последний раз прощаю тебя. А теперь проси прощения у королевы Вики, и марш домой на набережную.

Но Вики сейчас было не до извинений сфинкса. Она нашла свою Матильду. Мертвую Матильду. Все остальное для Вики ушло на второй план. Она впервые в своей жизни столкнулась с большой потерей, со смертью близкого друга. О матери она тоже скорбела, но ее смерть не глядела ей в глаза, и саму мать Вики помнила смутно, а Матильда стала ей родной душой. Словно где-то вдалеке, в чужом сне бились в смертельной схватке крысы со змеями, а здесь посреди площади лежала мертвая кошка, рядом с которой ревела в три ручья ее маленькая хозяйка.

Но не одна Вики оплакивала Матильду. В ногах у кошки плакал, представьте себе, безутешно плакал в голос начальник крысиных гвардейцев. Вокруг них высились груды мертвых змеиных и крысиных тел, гадюки продолжали жалить и душить крыс, а крысы продолжали рвать острыми зубами жесткие змеиные тела, а здесь время навсегда остановилось, застыло в мертвом глазу Матильды – кошки, королевы, девочки с большим разбитым сердцем.