Нокрар закричал без слов и стал наносить удары в лицо своего вождя – один, два…

Дуротан просунул обе руки вверх, между мелькающими кулаками Нокрара. Он зажал подбородок противника ладонями снизу и так сильно рванул его вверх, что голова Нокрара резко запрокинулась, и он отлетел назад.

Через секунду Дуротан уже вскочил на ноги. Но и Нокрар тоже. Оба орка зарычали и вновь сцепились друг с другом. Их тела, скользкие от пота и крови, столкнулись, и Дуротан почувствовал, как у него треснуло ребро. Судя по воплю Нокрара, он тоже пострадал. Издав низкое, горловое рычание, Дуротан позволил жажде крови захлестнуть себя. Ему бросили вызов. Он должен победить – или умереть.

«Лок’тар огар».

Вместо того чтобы отодвинуться или попытаться атаковать, Дуротан заставил себя обмякнуть, согнуть колени и обхватить руками талию противника.

– Гйааааа! – издал он вопль, поднял Нокрара и отшвырнул его далеко прочь. Тот сильно ударился о землю и попытался встать, но Дуротан уже был рядом. Он сжал пальцы в кулак и вложил всю силу в удар по квадратной, костлявой челюсти Нокрара, почувствовав, как треснула под его кулаком кость. Один клык был выбит и теперь болтался на кусочке кожи. Дуротан отвел руку для следующего удара. Нокрар был тяжело ранен и почти лишился чувств, кровь заливала его лицо. Один сильный удар прикончил бы его, положив конец мак’горе.

Дуротан удержал свою руку.

Сквозь кровавую маску глаза Нокрара смотрели снизу вверх на победителя.

Дуротана вызвали на поединок. Ему не оставили выбора. Древний закон, которому всегда следовали Северные Волки, ясно гласил: в поединке чести бьются насмерть.

Вождь медленно разжал кулак и откинулся назад, а потом с трудом поднялся. Его мощная грудь вздымалась, он с шумом втягивал воздух, стараясь успокоиться. Дуротан слышал ропот, но не смотрел на толпу. Он продолжал смотреть на Нокрара.

Грудь того еще вздымалась и опадала, но он был уже побежден. Воин попытался встать, но не смог, и в конце концов рухнул на спину, ожидая смертельного удара.

Его не последовало. Дуротан повернулся к молчащей, внимательно наблюдающей толпе и заговорил.

– Мы сильно пострадали, – сказал он. – Сначала от долгих зим и короткого лета. От сократившихся стад животных и их болезней. Мы выжили. Затем Гора-Предок излила реку огненной крови, уничтожив дом наших предков. Мы выжили. Нас не погубили отравленные озера, увядшие деревья и травы, отсутствие крова и пищи. Мы похоронили тех, кто потерпел поражение в этой борьбе, и мы их оплакиваем. Этот мир ставит перед нами множество трудных задач, чтобы мы показали свое мужество, доказали, что достойны жить в этом мире. Трудности должны сделать нас сильнее, а не заставить вцепиться друг другу в глотку.

Численность нашего клана уменьшилась, и продолжает уменьшаться. Я сражаюсь, чтобы руководить вами. Защищать вас. Сохранить вам жизнь. Я не стану собственными руками прибавлять имя еще одного Северного Волка к списку мертвых. Моя жена носит ребенка – единственного в нашем клане сейчас. Нокрар и сам отец. Низка, Шакса и другие наши дети – это будущее клана, и мы должны сделать для них все возможное. Мы будем сражаться, да – сражаться, чтобы защитить их и остальных членов клана. Сражаться за добычу, за пищу и против наступления стихий. Но сражаться друг с другом – это величайшая глупость, и я отказываюсь это делать. Я – Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша. Я возглавляю этот клан, и я никогда не откажусь принять вызов. Но я не хочу видеть, что кто-то из нас умрет за то, что посмел бросить такой вызов. Кто-нибудь еще хочет сразиться со мной?

Он обвел глазами лица, которые знал всю свою жизнь. Некоторые казались рассерженными. Некоторые испытывали облегчение. Глаза Драки сверкали гордостью, и она чуть заметно кивнула ему. Его мать, Хранительница законов, выглядела огорченной, но ничего не сказала.

Никто не принял его вызов.

Дуротану хотелось протянуть руку и помочь Нокрару встать, но он понимал, что сейчас его жест будет неуместным. Нокрару нужно было сохранить те крохи гордости, которые оставил ему победитель, а Дуротану нельзя было выглядеть слабым – или, может быть, более слабым, чем он уже и так казался некоторым оркам.

Поэтому вождь зашагал в свою хижину – молча, не оглядываясь. И лишь когда дверь за ним закрылась и он оказался внутри, Дуротан позволил себе поморщиться от боли и опуститься в кресло. Вошли Драка и Гейя, вскоре пришел Оргрим и Дрек’Тар, который опирался на его руку.

– Ты хорошо сражался, мой любимый, – сказала Драка, взяв маленький глиняный горшочек и наливая в него воду. – И ты хорошо сделал, что пощадил Нокрара. Он залечит свои раны и пострадавшее самолюбие, но будет жить, и это укрепит клан. – Она разожгла очаг и поставила кипятить воду.

Гейя посмотрела на Драку, потом на сына.

– Тебе следовало сказать мне, что ты собираешься делать, – резко произнесла мать вождя. – Наши традиции и без того были подорваны – нет, они подверглись нападению и почти уничтожены – тем, что произошло в последние несколько лет. А теперь ты покусился на их жалкие остатки!

– Мать, – устало ответил Дуротан, – я и сам не знал, что сделаю это. Оглянись вокруг. Нокрар – сильный воин, и снова станет сильным, когда поправится. Я видел, как он в одиночку принес копытня. С ним у нас будет на одного охотника больше, чтобы приносить домой еду. Должен ли я обездолить клан просто во имя традиции?

– Просто во имя…

– Гейя, – вмешался Дрек’Тар. – Поступок твоего сына соответствует всему тому, что я смог узнать у Духов, когда они меня посещали. – Он вздохнул. – Всюду вокруг нас достаточно разрушений и смертей. Дух Жизни убеждает клан не подбрасывать дров в этот огонь. Существует… взаимосвязь, которую я пока не могу понять. Но будь уверена, что Дуротан поступил правильно.

– Я несказанно рад тому, что я – твой заместитель в такое время, – сказал Оргрим.

Дуротан рассмеялся, хоть это заставило его поморщиться от боли.

– В такое время? А в другое время ты бы предпочел быть вождем сам?

Оргрим протянул руку, чтобы игриво толкнуть друга, но, вспомнив о ранах Дуротана, в последний момент отдернул ее.

– Если бы ты знал, что я всегда готов бросить тебе вызов, это не позволило бы тебе растолстеть и облениться. – Он ухмыльнулся. Потом, уже серьезнее, прибавил: – То, как ты поступил… мне бы это не пришло в голову. И я тоже считаю, что ты сделал правильный выбор.

Драка уже бросила в кипящую воду горсть трав, и сейчас она, процедив отвар, отставила его в сторону, остывать. Когда отвар остыл, она смочила в горшке лоскутки ткани и промыла раны мужа. Остатки отвара смешают со звездными цветами и дадут выпить Дуротану, чтобы он крепко уснул. Процеженные травы смешают с животным жиром и сделают примочки на раны, а позже Дрек’Тар попросит Духов помочь исцелить вождя клана. Дуротан знал, что другой шаман точно так же лечит сейчас Нокрара.

Он с благодарностью улыбнулся жене, пока она хлопотала над ним.