Я наполнил тем временем бокалы.

– Ты не поверишь, – вяло улыбнулась она.

– Еще как поверю, – настоял я.

Она сделала маленький глоток.

– Мне нужно было отпраздновать одно радостное событие.

– Развод?

– Да, откуда ты узнал? – удивилась она.

– Я же сидел за столиком перед твоим и все слышал.

– Ах, да… Я тогда тебя совсем не заметила. Так вот, я искала место, где можно было бы посидеть и выпить за этот свалившийся на мою голову праздник. Честно сказать, я готова была сесть даже на тротуар, но нормы приличия. Да плевать я на них хотела! – вдруг сказала она с жаром. – Тоже мне – мнение людей. Я всю жизнь из-за их мнения была не собой и делала не то, что хотелось мне, а то, что им хотелось видеть.

Спустя несколько секунд она немного остыла.

– Я наткнулась на эту кофейню совершенно случайно, и только подойдя ближе, я прочла на двери надпись: «Кофе». Мне показалось удивительным, что я никогда здесь не видела этой кофейни, хоть и проходила тысячу раз мимо нее. Когда я вошла в этот «подвал», то подумала, что чем меньше посетителей, тем для меня лучше. А если бы мне хотелось насладиться изысканным интерьером, то я бы пошла в ресторан на соседнем углу. Не пойму, что в этой кофейне можно было для себя найти, если даже кофе у них ужасный. Мне хотелось побыть наедине с собой, и в тот момент это было самое подходящее место…

– И ты, конечно же, села поближе ко мне. Ведь весь зал был забит… – с доброй насмешкой сказал я.

– Я не видела тебя, клянусь! В тот момент я никого вокруг себя не видела.

– Я верю. Это была просто шутка! Почему ты пришла на следующий день? И где ты взяла тот сборник сонетов?

Я уже давно допил свое вино, а она только сейчас.

– Почему я пришла? Я не могу тебе ответить на этот вопрос… – сказала, глубоко задумавшись. – А почему люди приходят на вокзал, стоят на перроне и смотрят на поезда?

– Но ведь из этой кофейни не было видно поездов.

– Как странно, мы оба сидели на вокзале и смотрели в окно – я видела проезжающие мимо поезда, а ты – мое отражение.

Она выдержала короткую паузу, а затем продолжила:

– И ни один поезд не остановился, чтобы взять меня в свой вагон. Мне было неважно, в каком направлении ехать, я бы, не задумываясь, села в любой. Лишь бы в нем было для меня место.

Я разлил остатки вина.

– А сборник… Я подошла к продавцу в книжном и попросила книгу, которая подходит к моему платью. Он осмотрел меня со всех сторон и принес из зала Шекспира. Этот пожилой мужчина сказал мне: «Не важно, в каком платье вы будете завтра, эта книга придется кстати к любому наряду».

Я посмотрел на Розу с изумлением.

– Потанцуем? – спросила она.

– С радостью.

Она выбрала пластинку с классической музыкой, включила виниловый проигрыватель и подошла ко мне. Я взял ее руку, а другой рукой обхватил талию. Роза была немного пьяна, я это заметил по ее неловким, расслабленным движениям.

– У меня кружится голова, – выдохнула она, а затем склонила голову мне на грудь.

Я танцевал с женщиной ранее, но от этого танца я не пьянел.

Она поцеловала меня в шею. Ее губы были холодными, как металл. От Розы приятно пахло, как мне показалось – цветами. Но я не стал вдыхать аромат, так как это был чуждый мне запах.

Роза расстегнула мне верхнюю пуговицу, я схватил ее за руку.

– Не нужно!

– Что не так? – она словно пришла в себя.

– Все не так, Роза…

Я отпустил ее руку и направился быстрым шагом в прихожую. Я обулся второпях, мне было стыдно за то, что я не мог ей ответить взаимностью. Небрежно накинув на себя пальто, я посмотрел в гостиную, но не стал с нею прощаться. Прощание – это сожаление о подошедшей к концу встрече. Я не удостоился чести, убегая, ей напоследок соврать. Я просто исчез, словно меня никогда и не было в ее жизни. Я оставил Розу одну, так как я не был ее поездом. Она видела во мне свое спасение. Я видел в ней свою гибель. Я больше никогда не видел Розу, это была наша последняя встреча. Наши пути разошлись, а немного позже исчезнет вокзал, на котором мы с ней однажды встретились.

«Мы промолчали две недели. И если бы я не заговорил с нею первым, то, наверное, промолчали бы и всю жизнь. Я каждый день находился в нескольких шагах от нее, но в ее сознании, в ее глазах я был на расстоянии десяти тысяч миль. Она смотрела в окно на самолет, который верно приземлялся в нашем городе из другого конца мира. Она ждала, что на его борту окажусь я. А я в это время стоял у нее за спиной и находился за пределами этого города.

– Я жалею о том, что не оставил тебя на нёбе, когда ты об этом просила.

Мне было больно, и я хотел, чтобы она переняла мою боль. Испытала ее на себе. А если нет, то мне хотелось ее ранить. Глубоко и в самое сердце, как ранила меня она своим безразличием. Хладнокровием.

Она никак не отреагировала на мои слова и по-прежнему смотрела куда-то в небо.

– Я жалею о том, что ты вернулась в тот день. Моя жизнь без тебя была бы гораздо счастливее.

Я засунул ледяной кинжал ей под ребра и ждал, когда ее мертвые губы сделают вдох. Убивая ее, я надеялся, что она оживет.

– Если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я тебя встретил, то я, не задумываясь, прошел бы мимо.

Тишина. Она не услышала моих слов, и в какой-то момент я подумал – есть ли я на самом деле?

– Я люблю тебя, – прошептал настоящий «я».

Она в тот момент обернулась и посмотрела на меня. Как давно я не видел ее глаз, ее губ, ее подбородка.

– Ты вернулся? – тихо прошептала в ответ.

Я осторожно подошел к ней и все не решался притронуться. Она смотрела мне прямо в глаза таким взглядом, словно мы не виделись несколько лет. Я взял ее на руки и снял с подоконника. Когда она оказалась в моих руках, я набрался смелости и поцеловал ее. Она упивалась моими губами, как самым сладким нектаром на земле. Я вспоминал себя ее губами. Своими – я вспоминал ее. Это была неутолимая жажда…

Занятие нами было магией. Я магией называл все, в чем отсутствовала реальность. Мы были вымыслом, а иначе я не могу объяснить, как сгорают холодные от прикосновения к телу.

Мы лежали в нашей постели, как долго она была моя и ее, но не наша. Как долго мы принадлежали себе, а не друг другу.

– Я сегодня смотрела на самолет…

– Я знаю. Я видел, как ты на него смотрела.

– Я думала, осознают ли люди свое счастье, когда улетают на другой конец света, но оставляют самих себя в том городе, в котором они совершили посадку на рейс. Я думала, какой смысл подниматься в небо, если душа не готова к переменам. Какой смысл бежать от себя, если на другом конце мира ты все равно встретишься с собой?