Почему ты все время возвращаешься сюда, Лорен? – спросила она будто из простого любопытства, но по ее лицу я поняла: дело не в этом.

Она хотела, чтобы я проводила в доме все ночи, но не потому, что ей нравилось мое общество – раз уж она была вынуждена оставаться в нем, то, по ее мнению, от меня требовалось то же самое.

Однажды ночью ты вернешься сюда и не сможешь уйти, заявила она.

В ее словах прозвучала угроза и еще что-то неясное. У всех девушек, когда они смотрели на меня, читался в глазах тот же вопрос. Я ведь тоже в опасности, разве не так? А иначе с какой стати мне известно об этом месте и о них, с какой стати я нахожусь здесь, равно как и они?

Во сне волосы у Мэдисон были очень светлые, гораздо светлее, чем на фотографиях в интернете. Словно на них отражался все еще полыхающий где-то огонь или фотовспышка.

Однажды ночью ты не сможешь уйти, повторила она. И вдруг чуть опустила затекшую ногу, и я, воспользовавшись этим, перепрыгнула через ее голень и выскочила из двери. Я сбегала по ступенькам и неслась по улице, а она кричала мне вслед: Он хочет фотографировать меня. А не тебя.

Мне всегда удавалось выйти. Обрывки их фраз звучали у меня в ушах (Тебе стоило бы посмотреть на то, как я прыгаю, кричала Кендра. Или более тихий голос Айзабет: Я должна была пойти пешком. Это был всего лишь дождь. Я просто должна была пойти домой) иногда как коротенькие колыбельные, а иногда как грохот литавр.

Эти девушки были в доме и не могли выйти из него – и возможно, хотя мысль об этом причиняла мне сильную боль – это значило, что они мертвы.

Но была одна девушка, которая еще не объявлялась здесь. Я искала ее и не находила. Она вышла со мной на связь не для того, чтобы я запомнила ее историю, выслушала то, что никто не хотел слушать, ее исповедь, ее раскаяние. Причина должна была быть иной.

Она отличалась от других, правда ведь? Я могла сделать так, чтобы она не осталась в доме навсегда. У меня был шанс спасти ее.

Вторник 17 января 2013, 10:03 Кассиди Делрио написала:

Я сидела на уроке математики, когда на телефон пришло сообщение от вожатой из лагеря Эбби. И это означало, что мне необходимо с этого урока смыться. Немедленно. Я не могла думать о синусах и косинусах и безрезультатно пытаться начертить гипотенузу треугольника, раз у меня была возможность встретиться с Касс сегодня. Надо только как-то покинуть школу и доехать до кампуса.

Я подняла руку, и миссис Торрес спросила, не могу ли я подождать до звонка. Я заверила, что немедленно вернусь, хотя и не собиралась делать этого. Ну какое значение имеет тригонометрия, если тебе совершенно необходимо быть где-то еще?

Джеми, сидящий на несколько рядов дальше, проводил меня глазами до двери. Когда я закрыла ее и бросила последний взгляд на него через небольшое окошко, он все еще продолжал смотреть мне вслед. Горящим взглядом. Он знал, что я не собираюсь возвращаться, но не стал пытаться остановить меня.

Я схватила из шкафчика куртку и направилась к выходу кратчайшим путем – по основному коридору. Шкафчики здесь были красными, а пол выложен черно-белой плиткой, так что выход, казалось, колыхался где-то вдали. Через длинный коридор я видела солнечный свет за дверьми: южная автостоянка, охраны нет, поблескивает ветровое стекло моего фургона. Мне нужно было поговорить об Эбби с девушкой по имени Кассиди, которая была с ней в лагере. Она наверняка что-то знала…

Только бы мне выбраться из этого здания.

– Туалет вон там, – произнес чей-то голос. – То есть если ты идешь туда, куда я думаю.

Я притормозила в пустом коридоре и оглянулась. За углом, где вдоль стены тянулись шкафчики цвета морской волны, стояла высокая девушка.

Какую-то секунду я вспоминала, как ее зовут, будто была с ней вовсе не знакома, а затем до меня дошло: Дина Дуглас. Дина с нарощенными ресницами и прокуренным голосом, бойфренд которой был старше ее на шесть лет. Она имела обыкновение сосать большой палец, когда спала, а проснувшись, отрицала это, хотя он был липким от слюны и по-прежнему находился у нее во рту. Дина была ученицей выпускного класса и – я вспомнила это, сфокусировавшись на прошлой своей жизни, с которой рассталась на автомагистрали и которая теперь отдалилась от меня и словно съежилась – одно время почти была моей лучшей подругой.

В последнее время я не слишком много думала о ней – у меня не было необходимости в этом. Она не была одной из них. Кроме того, она старше меня. Ей скоро исполнится восемнадцать, и она будет вне опасности.

У нее не было при себе карточки, разрешавшей находиться в школьном коридоре во время урока, и тем не менее она, похоже, не спешила в какой-то определенный класс. Я не помнила, когда в последний раз разговаривала с ней.

Она, должно быть, подумала о том же, потому что начала в одиночку вести диалог, говоря то своим голосом, то подражая моему. «Как ты, Ди? Прекрасно, спасибо, что спросила. Прости, я забыла, у тебя на этой неделе день рождения? Да ладно, Лорен, я знаю, ты меня любишь. Ты по-прежнему с Карлом? О да, спасибо за заботу, ведь я знаю, он никогда тебе не нравился. Эй, кстати говоря, я слышала, что ты отшила Джеми. А почему?»

Она замолчала и подняла бровь в ожидании ответа.

– Я не могу сейчас об этом говорить, Дина, прости. Я должна встретиться… Мне нужно ехать.

– Джеми прав, – сказала она. – Ты изменилась, и дело тут не только в прическе.

Причиной нашего отчуждения друг от друга оказался не только Карл, хотя было бы славно списать все на него. По правде говоря, причина была во мне. Я оттолкнула ее от себя. Мне было пугающе просто поступать так с людьми. Не могу точно сказать, когда это началось, но, думаю, примерно в то время, когда я увидела объявление о пропаже Эбби. А теперь моя дружба с Диной явно подходила к концу.

– Так ты придешь ко мне на день рождения или нет? Буду праздновать у Карла, помнишь, где его дом? Или дай подумать. Наверное, ты собираешься сачкануть.

– Я же сказала, что приду, – ответила я, хотя совершенно забыла о вечеринке в честь ее восемнадцатилетия, о том, что она состоится в доме Карла и что я обещала, если приду, помочь накрыть на стол.

Я хотела спросить ее об этом, но тут увидела расплывчатое отражение в стеклянной двери, поблескивающей вдалеке. Нет, это не было отражением Дины; Дина не имела к нему никакого отношения. В конце коридора с полом в черно-белую клетку стояла Эбби и держала дверь открытой, и через дверной проем в коридор падали солнечные лучи. Или же это было видение – призраки не могут открывать двери.