Подсчеты-то правильные, - возразила хозяйка избушки. - А вот колдовство слишком сильное.

А слабое нам ни к чему, - отрезала Тата. - Мы здесь не в игрушки играть собрались.

Вечером Темные хватились Ничмоглота. На дворе сгущались сумерки, а его все не было.

Загулял, бесстыжьи его глаза, загулял, - то и дело повторяла Ягуля, выразительно косясь на мрачневшую с каждым часом сестру.

Ядвига нервно стучала костяной ногой по полу, от чего избушка икала и возмущенно переминалась на месте.

Загулял. Как пить дать загулял, - словно ничего не замечая, продолжала Гуля.

Может, слетать за ним? - вопросительно глянула на сестер Луша.

Сиди! - приказала старшая сестра. - Сам должен явиться.

А если не явится? - спросила Ната.

Ему же хуже, - с угрозой в голосе произнесла Тата, одновременно помешивая в котле очередное волшебное варево.

Подумаешь, кузину сходил навестить в кои- то веки, - встала на защиту лешего Ядвига Яну- совна.

За час до полуночи с улицы раздался нестройный хор болотных голосов. Пели они что-то очень душещипательное и тоскливое про болото и загубленную судьбу. Пели, впрочем, не очень внятно, а потому разобрать можно было лишь отдельные слова. В основном припев, который подхватывал хриплым голосом Ничмоглот. Возле избушки песня смолкла. Послышались слова прощания. Сквозь полуоткрытую дверь избушки потянуло гнильем и болотной тиной. Даже запах серы заглушился.

Вернулся, голубчик, - хмыкнула Ядвига. - А вы волновались. Я ж говорила.

Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял Ничмоглот.

Дамы, я прибыл, - весьма развязно проговорил он. - Гостинец вам принес. От кузины. Пирожки. С козявками, слизняками и тиной.

И он водрузил на стол огромный куль из листьев лопухов.

Угощайтесь, дамы.

Сейчас не до угощения, - хмуро глянула на него Татаноча. - Уж полночь близится. Колдовать надо.

Это я понимаю, - не очень членораздельно произнес леший.

Почуяв неладное, Татаноча наклонилась к самому его лицу и охнула. Глаза у нее немедленно заслезились.

Что за гадостью тебя кузина потчевала?

Попрошу не оскорблять, - обиделся Ничмог- лот Берендеевич. - Вовсе не гадость, а мировой напиток. Нашатырный спирт на козявках с лесными клопами. Фирменный рецепт моей Кимочки.

И качнувшись, он был вынужден облокотиться на лавку.

Поговорила бы я с твоей Кимочкой! - тоном, не обещающим ничего хорошего, произнесла старшая ведьма. - В такую важную ночь отличился! - возмущенно добавила она.

Я в прекрасной форме. Колдовать смогу, - все еще не решаясь отпустить лавку, заверил Ничмоглот Берендеевич. - А козла вы уже усыпили? - деловито осведомился он.

Да, - Ядвига Янусовна указала на спутанного поэта-сатирика. Тот действительно крепко спал в углу.

И Темные приготовились к новому колдовству. Снова на столе появился таз, и снова бурлила, дымилась в нем черная жижа. И черный козел, вращая безумными красными глазами, лежал на столе, а Темные вели вокруг хоровод, завывая заклинание.

Плюх! Из таза во все стороны полетели черные брызги. Хоровод мгновенно рассыпался. Темные тут же принялись оттираться. Кажется, обошлось. Во всяком случае, ни у кого ничего лишнего не выросло.

Что это было? - первой пришла в себя Лукреция.

По-моему, вернулась проклятая вяленая, - смущенно ответила Ягуля Янусовна. - И как только мимо меня в дом проскочила? Вы-то куда смотрели? - рявкнула она на ходики и показала кулак.

Ходики, переступив по жердочке, демонстративно повернулись к хозяйке задом.

--•203*—

Ну я им после устрою, - пообещала Ягуля. - Заодно с этой вяленой.

Ходики развернулись к ней лицом. Кукушка выглянула из-за дверцы:

Мы - часы и в сторожа не нанимались. Некогда нам за всякими вялеными следить. Своих дел хватает.

Совсем обнаглели, - Ягуля схватилась было за кочергу, однако ходики, расправив крылышки, взмыли к стропилам и там спрятались, периодически ехидно кукуя.

Достать бы вяленую-то надо, - Ничмоглот Берендеевич все еще находился под действием настойки.

И чем же ты ее доставать собираешься? - поинтересовалась Ядвига.

Может, сама выйдет? - с надеждой проговорила Ягуля.

Как бы не так, - лсалобно протянула Луша. - Она ведь теперь опять вяленая. А если ее там оставить, ни одно колдовство не пойдет.

Эх, незадача, - в сердцах прошипела Тата.

Ведьмы попробовали подцепить мышь вилкой. Тщетно. Вилка гнулась и категорически не желала входить в жижу.

Говорила же, ничего не получится, - вздохнула Луша. - Только живой рукой вытащить можно.

А что потом с рукой будет? - шмыгнула бородавчатым носом Ядвига.

Может, костяной ногой можно? - с надеждой спросил Ничмоглот.

Нет, - отозвалась Ягуля. - Если только живой. Но у меня она и так последняя.

У меня тоже, - на всякий случай поторопилась сообщить Ядвига.

А кто доставать будет? - задал новый вопрос леший.

Жребий решит, - рявкнула Татаноча.

Она щелкнула пальцами, и на ее вытянутой ладони появилась большая игральная кость.

Нас как раз шестеро, - продолжила старшая ведьма. - Один, два, три, четыре, пять, шесть, - тыкала она по очереди пальцем в каждого из Темных. Сама Татаноча оказалась шестой. - Сейчас брошу кость. Чей номер выпадет, тому, значит, и лезть... Итак... Два!

Ничмоглоту стало не по себе. Даже несмотря на благотворное действие нашатырной настойки. А что, если руку растворит? Лешие без руки бывают? Кажется, нет. Значит, в отставку? Рано. А если, к примеру, вместо руки гадость какая-нибудь вырастет? Хвост там крокодилий или рога? Смирится ли с этим Ядвига?

Но отступать было поздно. Собрав все свое мужество, Ничмоглот сказал:

Что ж, дамы. Поминайте меня лихом.

И он запустил в жижу руку по самое плечо.

Поймал! Туточки она, родименькая!

В следующее мгновение он вытащил вяленую мышь.

Об козла, об козла вытирай! - командовала Татаноча. - А как обсохнет, немедленно в печь ее.

Леший в точности выполнил приказание. На сей раз крепко связанный козел лишь глазами сильней стал вращать.

А рука-то, рука! - Леший повертел в воздухе пальцами, когда мышь, полыхнув синим пламенем, сгорела в топке. - Как новенькая. Ничегошеньки с ней не стало. Это все Кимина настойка. Точно вам говорю. Она у ей ото всего помогает.

На стропилах нервно закуковали ходики.