– Я не ослышался? Мне приказано убрать и Хана? – Роенко был удивлен.

– Ты не ослышался! И знай: Хан прибудет в кафе с заданием убить тебя. Так что не медли и не размышляй. Твоя жизнь в твоих руках.

– Это провокация или неудачная шутка?

Гофман резко наклонился к Сергею. Роенко стало не по себе из-за пронзительного, холодно-змеиного беспощадного взгляда босса, который прошипел:

– Я похож на того, кто может шутить ЭТИМ? Отвечать!

– Нет!

Босс так же резко отстранился.

– Не выполнишь приказ, умрешь. Выполнишь, будешь вознагражден.

Гофман подошел к сейфу, открыл его, достал две пачки долларов и лист бумаги.

– Вот, – он бросил на стол деньги, – двадцать тысяч долларов. С этого дня я, как это положено в армии, ставлю тебя на денежное довольствие. Хорошим работникам я и плачу хорошо. А насчет Хана, капитан, открою тебе секрет. Скоро последуют большие перемены, и мне потребуется один, но надежный и подготовленный человек. Я сделал ставку на тебя. Могу гарантировать безопасное будущее и неплохие деньги. Напиши расписку в получении денег и за что получил.

– Собственноручное признание в убийстве?

– Пошевели мозгами, капитан! Ты же укажешь, что получил от меня эти двадцать штук. Где я смогу использовать эту бумажку? В ментовке? Мол, ты убийца, а я заказчик? Просто в финансовых вопросах я привык к порядку. Это, если хочешь, врожденная немецкая пунктуальность. Не более!

Сергей написал то, что требовал Гофман. Лист лег в сейф.

– Все! Пока отдыхай! Завтра, в 11.00, Мурат-Кули будет здесь на совещании. Посмотришь на него. Свободен!

Роенко вновь прошел мимо розария.

Сивый подошел к нему. Незаметно бросил трубку сотового телефона.

– Это от Костычева. Клавиша 8 – прямой вызов.

После Роенко Гофман вызвал Хана.

– Слушаю вас, Эдуард Генрихович!

– Слушай! Наш адвокат, уважаемый господин Огаревич, решил заняться шантажом. Он потребовал с меня сто тысяч «зеленых» за караван из Чечни. Как ты считаешь, что я должен сделать?

Хану польстило, что босс спросил его совета. Он, не раздумывая, ответил:

– Завалить козла!

– Я тоже так думаю. Поэтому послезавтра, утром, навестишь юриста у него дома. Семья его сейчас во Франции.

– Не хило живет!

– Так что, – повысил голос Гофман, – дома он должен находиться один. Ну в крайнем случае с какой-нибудь проституткой. Скажешь, что пришел от меня, он сам откроет. Дальше – твоя работа. Свидетелей, если таковые будут, не оставлять!

– Сделаем, босс!

– И чтобы чисто все! Не шарь по хате. Чтобы без следов!

– Понял!

– Далее! Оттуда отправишься в кафе «Под ивой». Там либо тебя будет уже ждать капитан, либо ты его дождешься. Кафе на ремонте – стучи, тебя впустят. Встретишься с капитаном и отправишь его вслед за Огаревичем. Всех, кто окажется в кафе, туда же. Трупы – в подвал. Вернешься сюда. Здесь получишь свой червонец. Вопросы?

– Пожалуй, один, босс.

– Спрашивай!

– Чем так провинился капитан?

– Он чужак, я ему не верю!

– Честно говоря, я тоже.

– Ну, вот и отлично. Иди!

Оказавшись у себя в комнате, Сергей вызвал Костычева.

– Слушаю!

– Мне приказано убить Мурата-Кули и Хана!

И Роенко передал полковнику суть недавнего разговора с Гофманом. Костычев думал недолго:

– Выполняй указания своего «босса». Всю твою акцию по устранению членов банды мы прикроем. Чтобы тебя потом не убрали.

– Вы даете санкцию на убийство?

– На ликвидацию! Что еще?

– Все!

– До связи!

Отключив телефон, Костычев задумался. Почему Гофман решил избавиться от Мурата-Кули? В наказание за упущенный героин Бокаева? Тогда при чем здесь Хан? Почувствовал, что его приближенные сами нацелились на архив? Или Гофман решил начать свою игру, к которой так долго готовился, накапливая компромат? Забрать архив, скрыться из города и приступить к действиям? А свидетели его прежней деятельности ему не нужны. Но тогда надо убрать еще и Огаревича, который, как личный адвокат, должен быть в курсе многих дел Эдуарда Генриховича. Если это произойдет, тактика Гофмана прояснится. Уже сейчас ясно, что, стравливая Роенко и Хана, он выбирает лучшего из лучших, которого и возьмет с собой. Все же одному ему с транспортировкой архива не справиться. А это означает, что надо готовиться и полковнику Костычеву.

Николай Пименов навестил Гурама, как и обещал, в этот же день. Проведя гостя в палату, главврач оставил их наедине.

– Ну, здравствуй, Гурам! Рассказывай, что у тебя за проблемы?

– Ты про дочь мою слышал?

– Нет, а что-то случилось?

– Случилось!

Гурам поведал историю с похищением Тамары. Пименов, выслушав ее, с силой ударил кулаком по дужке кровати:

– Ну, суки! Что, гады, делают. Твари! Чем я могу помочь тебе, Гурам?

– Мне нужна группа молодых людей. Им предстоит разыграть спектакль возле одного хутора.

– Спектакль, говоришь? Не зря ты мне позвонил. Знаешь, что у меня сыновья-близнецы – студенты.

– Каюсь, Коля. Но у меня нет другого выхода!

– Понимаю. Но там, как ты говоришь, охрана. Они против ребят ничего не предпримут?

– Не волнуйся. Твои ребята будут только отвлекать охрану, а остальное сделают мои люди. Они и подстрахуют.

– Выкладывай план!

Выслушав Гурама, Николай согласился.

– Да! Придумано неплохо. И твой человек не светится, и пленники, если они там, будут освобождены. Только тебе, Гурам, надо обеспечить наблюдение за Гофманом. Если в доме старухи Тамары не окажется, он может что-то предпринять.

– Вижу, старый «медвежатник», ты сам завелся!

– Заведешься, когда такое блядство вытворяют выродки. О ребятах не беспокойся – будут. Устроим пикничок в лучшем виде. Я сам с ними пойду. У меня и опыта больше, и, если понадобится, любые запоры вскрою.

– Спасибо, Коля!

– Не за что еще! Значит, с тобой общаемся после операции.

– Хорошо! Только учти: Тамару и парня с ней должны освободить и взять менты. Остальное – мое дело! Ну, а я заплачу. Щедро заплачу, Коля!

– Да иди ты… К нему по дружбе, а он с «бабками» своими. Только и на уме, что деньги, деньги, деньги!