Меррипен коротко кивнул и отошел, не сказав ни слова Гарри.

— Это он еще в хорошем настроении, — заметил Лео, глядя вслед зятю с выражением ироничной привязанности. Он перевел взгляд на Гарри, и внезапно в его глазах отразилась усталость от жизни, удивительная в столь молодом человеке. — Боюсь, никакие уговоры не успокоят Меррипена. Он с детства жил в нашей семье, и для него нет ничего важнее благополучия моих сестер.

— Я позабочусь о Поппи, — сказал Гарри.

— Уверен, что вы попытаетесь. И хотите — верьте, хотите — нет, я искренне надеюсь, что вы преуспеете.

— Спасибо.

Лео устремил на него испытующий взгляд, который смутил бы более совестливого человека.

— Кстати, я не поеду с остальными членами семьи, когда они отправятся в Гемпшир завтра утром.

— Дела? — любезно осведомился Гарри.

— Да, парламентские обязанности. И кое-какие труды на архитектурном поприще, которому я предаюсь в качестве хобби. Но в основном я остаюсь ради Поппи. Видите ли, я полагаю, что она скоро оставит вас, и намерен сопровождать ее домой.

Гарри пренебрежительно улыбнулся, забавляясь нахальству своего новоприобретенного шурина. Вряд ли Лео представляет, сколько существует способов уничтожить его и как легко это сделать.

— Не зарывайтесь, — произнес он с нарочитой мягкостью.

Лео даже не моргнул, что могло свидетельствовать как о наивности, так и о храбрости. Он даже улыбнулся, хотя и без веселья.

— Вы кое-чего не понимаете, Ратледж. Вам удалось завладеть Поппи, но у вас нет ничего, что могло бы ее удержать. Поэтому я буду неподалеку. И появлюсь, когда она будет нуждаться во мне. Если вы причините ей вред, ваша жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Ни один мужчина не является неприкосновенным, даже вы.

После того как горничная помогла Поппи сменить свадебное платье на халат, она принесла два бокала охлажденного шампанского и деликатно удалилась.

Благодарная за покой и уединение личных покоев Ратледжа, Поппи села за туалетный столик и вынула шпильки из волос. Ее губы болели от постоянных улыбок. Она выпила шампанское и принялась тщательно расчесывать длинные волнистые пряди, наслаждаясь прикосновением упругих щетинок к коже головы.

Гарри еще не приходил. Поппи задумалась о том, что она скажет ему, когда он появится, но ничего не пришло в голову. Поднявшись, она медленно прошлась по комнатам. В отличие от холодной парадности гостиной остальные комнаты были выдержаны в теплых тонах и обставлены удобной обитой бархатом мебелью, где можно было посидеть с книгой и расслабиться. Все содержалось в безупречном порядке, окна сверкали чистотой, турецкий ковер был вычищен и благоухал чайными листьями. В каждой комнате имелись камины, отделанные мрамором или резным деревом, и множество ламп, и бра, обеспечивающих яркое освещение по вечерам.

Специально для Поппи к апартаментам добавили еще одну комнату. Отель был спроектирован таким образом, чтобы соседние помещения можно было легко присоединить. Это была спальня, выдержанная в голубых тонах: от полога над кроватью, постельного белья, расшитого крохотными цветочками, до бархатных, подбитых атласом штор на окнах. Комната была красивой и типично женской, и при других обстоятельствах Поппи получила бы от нее огромное удовольствие.

Она никак не могла решить, на кого она больше злится: на Гарри, Майкла или себя. Пожалуй, на всех поровну. К тому же она ощущала нарастающую нервозность. Ее взгляд упал на постель, но она утешилась мыслью, что Гарри не станет принуждать ее к близости. При всей его бесчестности вряд ли он станет прибегать к грубому насилию.

Тем не менее сердце Поппи оборвалось, когда кто-то вошел в хозяйские покои. Она сделала глубокий вдох и повернулась к двери, где спустя несколько секунд появилась широкоплечая фигура Гарри.

Он помедлил, бесстрастно глядя на нее. Жених был без галстука, с полуоткрытым воротом, обнажавшим сильную линию шеи. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не шелохнуться, когда он подошел ближе и потянулся к ее волосам.

— Впервые вижу их распущенными, — произнес он, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла ощущать исходивший от него запах мыла с легкой примесью шампанского, которое он пил. Коснувшись кончиками пальцев ее щеки, Гарри уловил дрожь.

— Боишься? — мягко спросил он.

Поппи заставила себя досмотреть ему в лицо.

— Напрасно. Я куда более мил с людьми, которые боятся меня.

— Сомневаюсь, — сказала она. — Скорее наоборот.

Его губы тронула улыбка.

Поппи не знала, что думать, разрываясь между противоречивыми эмоциями, которые он возбуждал в ней: неприязнью, влечением и любопытством. Отстранившись от него, она подошла к туалетному столику и взяла в руки фарфоровый флакон с позолоченной крышкой.

— Почему ты все же решила выйти за меня? — спросил он.

— Я подумала, что так будет лучше для Майкла. — Она с удовлетворением отметила, что ему не понравился ее ответ.

Он подошел к кровати и уселся, не сводя с нее взгляда.

— Будь у меня выбор, я бы все сделал как полагается. Я бы открыто ухаживал за тобой и завоевал тебя в честной борьбе. Но ты уже решила выйти замуж за Бейнинга. Так что это была единственная альтернатива.

— Нет, не единственная. Ты мог бы оставить нас с Майклом в покое.

— Сомневаюсь, что он сделал бы тебе предложение. Он обманывал тебя и себя, полагая, что сможет убедить своего отца согласиться на ваш брак. Жаль, что ты не видела этого почтенного джентльмена, когда я показал ему письмо. Он был смертельно оскорблен одним предположением, что его сын может жениться на женщине настолько ниже его по происхождению.

Это ранило, как Гарри и рассчитывал, и Поппи напряглась.

— Тогда зачем ты все это устроил? Почему не подождал, пока Майкл бросит меня, чтобы явиться и подобрать остатки?

— Потому что нельзя было исключить шанс, что Бейнинг осмелится сбежать с тобой. Я не мог рисковать. И я знал, что рано или поздно ты поймешь, что между вами ничего не было, кроме увлечения.

Поппи одарила его презрительным взглядом:

— Что ты знаешь о любви?

— Я видел, как ведут себя влюбленные. А то, что я наблюдал сегодня утром, не имеет с этим ничего общего. Если бы вы действительно любили друг друга, никакая сила не помешала бы вам выйти из церкви вместе.

— Ты бы не допустил этого! — возмущенно парировала она.

— Верно. Но я уважал бы вас больше, если бы вы хотя бы попытались.

— Ни один из нас не дал бы и ломаного гроша за твое уважение.

Тот факт, что она говорит о себе и Майкле как о «нас», заставило Гарри помрачнеть.

— Что бы ты ни чувствовала к Бейнингу, теперь ты моя жена. А он женится на какой-нибудь наследнице с голубой кровью, как ему и следовало сделать с самого начала. А теперь давай решим, как нам жить дальше.