— Мне больше некого попросить, — продолжает Аня.

— Конечно. Ты свободна на этих выходных?

— Да!

— Всем привет! — здоровается Оля. — Маш, ты уже видела мое сообщение? Я всю субботу тут просидела над презентацией по ДМС!

— Сейчас посмотрю.

Аня замолкает и садится за свой стол.

День выдался слишком насыщенным для понедельника: две внутренние встречи и одна внешняя, которая закончилась в 16–00. Я даже собиралась поехать домой, как мне позвонил Рябинов и сообщил, что Петрович внезапно решил созвать совещание в 17–15. Я хотела было сослаться на плохое самочувствие, но здравый рассудок настоятельно рекомендовал этого не делать. В конце концов, никто не отменял возможности (пусть и призрачной) моего повышения.

Ровно в 18–00 мозг перестает воспринимать любую информацию. Петрович что-то вещает, а я отстраненно смотрю на экран мобильного телефона. Конечно, это не остается незамеченным: генеральный даже сообщает всем присутствующим, что «Варнас, похоже, не интересуют плановые показатели». Тщеславие рассыпается в проклятьях: с какой стати они должны меня интересовать? Первый квартал еще не закончился, а мое управление уже выполнило полугодовой план! Рябинов спешит вступиться, но Петрович сразу же его осаждает:

— Виктор, не утруждайтесь. Никто не сомневается в том, что вы всегда на стороне своей любимицы.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не послать генерального куда подальше. Что он себе позволяет? Любимицы? Умом тронулся?

— Я всегда на стороне профессионалов, — с каменным лицом отвечает Витя.

— Ну да, конечно, — с мерзкой улыбочкой произносит Петрович.

Встречаюсь взглядом с Орлом: он ликует. И как я сразу не догадалась?! Ландышева ему нажаловалась, и тот, как подобает настоящему джентльмену, накрутил своего дружка. Теперь нам с Витей не поздоровится… Гоша громко откашливается, и присутствующие сразу же поворачиваются в его сторону.

— Грипп, — он одаряет всех фирменной улыбкой.

Рябинов, как ни старался, не смог придумать достойную отговорку, чтобы отказаться от ужина. Как только мы садимся за столик, я изливаю на него праведный гнев.

— Я же тебе говорила: этот старый хрен что-то задумал. Почему ты меня никогда не слушаешь?

— Хрен? Где твои манеры? — он смеется.

— Да хватит уже! — я слишком устала, чтобы сдерживать эмоции. — Прекрати делать вид, будто ничего не происходит. Ты же говорил, что доверяешь мне!

— Успокойся, — он вмиг делается серьезным. — Ничего не происходит. И я тебе доверяю.

Хочу возразить, но не произношу ни слова. Витя выглядит измученным: красные глаза, глубокая морщина поперек лба, желтоватый цвет лица. А тут еще я со своими претензиями! Чувство вины открывает правый глаз, и по спине пробегают мурашки.

— Прости, — спешу извиниться я. — Последнее время я какая-то нервная.

— ПМС? — он изображает не очень убедительную улыбку.

— Да. Давай лучше обсудим подарок для Терехова. Например, флакон мышьяка? Как тебе?

Витя смеется, но я прекрасно понимаю, что этот смех — всего лишь притворство.

На часах только 8-00, а я уже паркую машину возле офиса. Обвожу усталым взглядом серое здание и впервые за все время работы в компании «Х» понимаю, что не хочу заходить внутрь. Слишком много негатива за такое короткое время — это сильнее меня. Быть может, наврать, что я заболела? «Очень по-взрослому!», — с сарказмом произносит здравый рассудок. А что еще остается?

От стука в окно я вздрагиваю: это Гоша и его фирменная улыбка. Опускаю стекло: свежий воздух врывается в салон машины.

— Доброе утро, — говорю я таким голосом, как будто кто-то умер.

— Да ладно? Непохоже, что для тебя оно доброе.

И без того тошно, а тут еще Шаров со своими шуточками и неизменной улыбкой, которая, похоже, отпечаталась на его лице. Да что он вообще здесь делает в восемь утра?! Хотя, какое мне до этого дело? Пусть убирается…

— Ты прав. Похоже, я заболела. Поеду домой. Пока!

— О да, долго я ждал. Открой дверь. Давай же, я тебя не съем!

Он садится в машину и пристегивается.

— Выезжай на Садовое, дальше — я покажу.

— И куда мы едем? — изгибаю бровь.

— Завтракать. Хватит задавать тупые вопросы, меня это не заводит. Поехали.

Тщеславие вместо положенной порции проклятий в адрес Шарова лишь зевает, даже не прикрыв рот рукой. Здравый рассудок, нахмурив брови, произносит: «Хуже не будет, так что дави на газ».

Во дворах, где-то между Цветным бульваром и Сретенкой, в старом отреставрированном доме за узкой деревянной дверью находится кофейня с названием «ev’ry 7 a.m.». Здесь вкусно пахнет жареным кофе и свежей выпечкой. Здесь развешанные на оливковых стенах часы с яркими циферблатами из сувенирных тарелок показывают время в различных городах. Здесь под стеклянной столешницей каждого кованого столика — магниты из разных стран. Здесь песни Стиви Вандера сменяются композициями Нины Симон.

— Рано ты сегодня! Привет, — высокий блондин обменивается рукопожатиями с Гошей и переводит взгляд на меня. — Доброе утро.

— Забудь, Серый, для нее оно не доброе, — отвечает Гоша, прежде чем я успеваю открыть рот. — Мы займем Лизу.

Под стеклянной столешницей скрытого от посторонних глаз высокой деревянной перегородкой столика — мозаичная репродукция бессмертной Джоконды. Шаров помогает мне сесть (!) и занимает место напротив меня. С чего бы ему так любезничать? «Нужно быть осторожнее», — подсказывает здравый рассудок, и я с ним полностью согласна: Гоша — тот еще фрукт! Достаю из сумки пачку сигарет и кладу на стол.

— Э, нет, крошка Мэри! Здесь не курят.

Сигарета сейчас была бы очень кстати, но ничего не поделаешь. Убираю пачку обратно в сумку и кладу на ее место телефон. Гоша внимательно наблюдает за моими манипуляциями, а на его лице — печать глубокой задумчивости. Высокий блондин появляется возле столика. Я заказываю латте и апельсиновый сок, а Шаров — эспрессо и какого-то «Пуделя». Конечно, интересно, что кроется за этим странным названием, но я решаю не отвлекаться по пустякам. Подумаешь, Пудель! Ничего особенного.

— Первый раз прогуливаешь? — Гоша улыбается.

— Прогуливаю? Ты о чем? — делаю вид, будто не понимаю его.

— Да ладно?

— Зачем мы сюда приехали?

— Я — чтобы позавтракать. Ты — чтобы составить мне компанию.

— Довольно, — встаю со стула. — Счастливо оставаться.

— Ладно-ладно, только успокойся, — он разводит руками. — Мы приехали сюда, чтобы поговорить.

— Начинай, — снова сажусь и всем видом даю понять, что готова слушать.