– Это Гассель Неистовый, – шепнул Волчку на ухо пастырь. – Он четыре года томился в плену у турков, но однажды ночью высвободился и перерезал пятнадцать сонных врагов осколком стекла. Последние полгода он был посредником у торговца оружием Эльвуса Тора. Свои мушкеты, а их у него два, Гассель взял у Тора в качестве платы за работу.

– И что, этот Гассель действительно умеет стрелять? – поинтересовался Волчок, недоверчиво глядя на чернявого коротышку.

– Я видел собственными глазами, как он сбил с копья, воткнутого в землю, глиняный горшок, – сообщил пастор. – Теперь приглядись ко второму.

Волчок пригляделся. Это был тощий и длинный мужчина, похожий на Дон-Кихота. Сходство с литературным героем подчеркивали грустные темные глаза и куцая бородка песочного цвета. Одежда долговязого была из дорогой материи, но сильно потрепанная, зато шляпа – широкополая, с тремя густыми петушиными перьями, – была абсолютно новой.

Долговязый рыцарь упражнялся в фехтовании, нанося по воздуху удары своим узким, длинным, как и он сам, мечом-клеймором.

– Он называет себя Флорианом Печальным, – сообщил Волчку пастор. – Говорит, что два года назад, вернувшись из похода, застал свой дом разоренным. Разбойники нагрянули ночью, перебили прислугу, а жену и детей Флориана сбросили в погреб и задвинули крышку погреба тяжелым сундуком.

– И что было потом?

– Жена и дети не смогли выбраться и погибли в погребе от голода и жажды. Флориан Печальный (впрочем, тогда его, вероятно, звали иначе) продал все, что имел, и отправился в кабак. Там он и провел последние два года.

Третий рыцарь оказался верзилой, до глаз заросшим рыжей щетиной. В руках он держал огромный протазан с острым наконечником в виде цветка лилии. Верзила был занят починкой крепления наконечника, и его толстые пальцы, держащие проклеенную тесьму, двигались ловко и умело. Рядом с ним, на скамье, лежал великолепный боевой топор с широким, выгнутым лезвием. Кроме того, на боку у здоровяка Волчок увидел длинный меч. Ножны были изрядно потрепаны, но в двух местах на них остались кусочки богатой серебряной инкрустации.

– Имя третьего рыцаря – Бык Рорхарт, – сообщил Волчку пастор.

Глядя на здоровяка, и впрямь похожего на быка, Волчок улыбнулся:

– Это имя ему очень подходит. Какова его история?

– На одной шумной пирушке Бык Рорхарт пошатнулся и пролил вино герцогу Меллендорфу на камзол. Герцог пришел в ярость и приказал своим дворянам-юнкерам выставить Быка вон. Однако когда юнкеры схватили Быка, тот настолько рассердился, что переломал юнкерам руки и ноги, а одному из них вдребезги разбил голову о дубовую столешницу. Понадобилось двенадцать человек, чтобы связать хмельного рыцаря веревками. Возможно, все бы обошлось, но один из покалеченных юнкеров приходился жене герцога кузеном, и на следующий день Быка заточили в башню, а его имущество описали и конфисковали в пользу раненого юнкера и его семьи.

– И сколько времени Бык провел в темнице?

– Четыре года.

Волчок присвистнул:

– Не повезло бедолаге.

– Бедолаге?

Волчок и сам понял неуместность этого слова. На щеках Быка играл яркий румянец, а его зубы, обнаженные в ухмылке, были белыми и крепкими. От него так и веяло здоровьем и довольством, и даже потрепанная одежда не портила общий благополучный вид.

Починив протазан, здоровяк пару раз мазнул им в воздухе и самодовольно объявил:

– Думаю, судари мои, что мы разделаемся с разбойниками на раз-два!

– Это не просто разбойники! – громко заявил Волчок.

Рыцари оставили свои занятия и уставились на него.

– Что? – спросил Бык Рорхарт.

– Они не просто разбойники, – повторил Волчок. – И победить их будет нелегко.

Здоровяк усмехнулся.

– Похоже, что ты вообразил себя великим воином, парень?

– Мне довелось дважды столкнуться с разбойниками, и я знаю, о чем говорю, – отозвался Волчок.

– Насколько хорошо знаешь? – уточнил коротышка Гассель, прищурив карие блестящие глаза.

– Настолько, что убил двоих из них, – спокойно ответил Волчок. – Среди черных псов есть настоящие демоны. Те двое, которых я убил, были оборотнями-вервольфами. А тот, что напал на меня тремя днями раньше, больше походил на медведя.

– Ты начитался сказочек про Беовульфа, парень, – с усмешкой сказал Бык Рорхарт. – Черные псы – обычные бродяги, раздобывшие по случаю несколько мечей и научившиеся с грехом пополам с ними управляться.

Волчок почувствовал, как в душе у него поднимается гнев, но сумел взять себя в руки. Взглянув на коротышку Гасселя, он поинтересовался:

– Рыцарь Гассель, а это правда, что вы осколком стекла вырезали целый полк?

– Вырезал, – ответил Гассель.

– И что вы при этом чувствовали? Что вы чувствовали, когда резали людей, как кроликов?

Гассель посмотрел на Волчка прямым, незамутненным взглядом и ответил:

– Ничего.

– Подумаешь – полк! – зычно проговорил Бык Рорхарт. – В битве при Шорах мне пришлось выступить в одиночку против тридцати янычаров! Десятерых из них я проткнул копьем, причем троих – одним ударом. Еще десятерым размозжил головы топором. Оставшихся десятерых мне помог прикончить мой славный мушкет!

– Такое иногда случается, – меланхолично произнес долговязый рыцарь Флориан Печальный.

– Со мной такое случается сплошь и рядом! – горделиво сообщил ему Бык Рорхарт.

– И как же вы умудрились застрелить сразу десять янычаров? – осведомился Гассель, глядя на Быка снизу вверх. – Или они покорно ждали, пока вы перезарядите свой «славный мушкет»?

– Они дали деру и бежали резво, как зайцы, – ответил Бык Рорхарт, выпятив грудь. – Я был утомлен битвой, поэтому не бросился за ними вдогонку, а просто поднял с земли оброненный мушкет и послал вслед беглецам свинцовую пулю. На этом сражение было закончено, и я вышел из него полным победителем.

– Вы убили десятерых врагов одной пулей? – спокойно уточнил Флориан Печальный. – Неужели такое возможно?

– К сожалению или к счастью, я не попал ни в одного, – заявил Бык Рорхарт. – Вместо вражеской спины мушкетная пуля поразила бочку с огневым зельем. Раздался взрыв и – ба-бах! Осколки бочки и куски разлетевшихся вдребезги ободов пронзили тела беглецов, как стрелы.

– Думаю, подобные случаи встречаются в жизни, – задумчиво промолвил Флориан Печальный. – Однако не слишком часто.

– Друг мой, я уверен, что с людьми, обладающими богатым воображением, они происходят гораздо чаше, чем с прочими, – заметил коротышка Гассель.

Глаза Быка Рорхарта неприятно замерцали.

– Что вы этим хотите сказать, сударь? – осведомился он.