– Извини, – ответил Фулкром мрачно. – У нас нет выбора. Это самый прямой путь к берегу. Ничего не поделаешь.

– Эй, я же не подвергаю сомнению твои навигационные навыки, я просто так сказала. В чем дело?

– Да так, ни в чем. Неплохо бы прибавить шагу, но торопить людей нельзя, они и так на пределе. Хотя мне не меньше твоего хочется наконец добраться до вершины.

– Интересно, а берег оттуда виден? – спросила Лан.

– Очень на это надеюсь. С вершины должно быть видно во все стороны, и мы сможем разглядеть, как далеко наши преследователи и не гонится ли за нами кто-нибудь по земле.

Они ехали верхом вровень с гигантскими колесами передней повозки, но соблюдая достаточную дистанцию, чтобы избежать циклопических копыт.

«После всего, что мне довелось вынести, это был бы не самый благородный конец», – усмехнулся про себя Фулкром.

Тем временем караван шел через местность, заросшую тощим кустарником; под ногами у людей то и дело оказывались глубокие лужи, в которые время от времени падал кто-нибудь из путников. Фулкрому жаль было упавших и жаль себя, потому что он ничем не мог им помочь. За его спиной двигались десятки тысяч людей; разве он мог направлять врачебную помощь к каждому оступившемуся или обмороженному?

Каждый день ему приходилось принимать такие решения, ответственность за которые люди в обычных условиях привыкли возлагать на провидение, и ему было от этого не по себе. Среди них и так уже был один человекобог, хватит. Хотя в данный момент фра Меркури – существо, приведенное в их мир из другого измерения, – стоя на холке переднего коня, напоминал скорее изваяние бога, нежели живого бога. Он просто стоял и смотрел вперед, на расстилающийся перед ними пейзаж: должно быть, сверху ему открывался совсем неплохой вид.

Но и они тоже ползли вверх. Хоть медленно, но ползли.

Низкие облака исчезли, оставив лишь белые перья, которые медленно истаивали вдали. Появился солнечный свет – ярко-красный и временами обезоруживающе-теплый. До вершины уже было рукой подать, когда Фулкром решил оторваться от каравана и пустил свою лошадь галопом. Ветер бешено хлестал ему в лицо, но отчаянное желание оказаться на вершине заставляло Фулкрома превозмогать неудобства. Осмотреться – вот что казалось ему в тот момент самым важным.

Вдруг горизонт перед ним раздвинулся, небо стало ярче…

– У нас получилось, – сказала Лан. – Мы добрались.

Холм после долгого подъема переходил в плато; ветер здесь дул еще сильнее, принося с собой запахи морской соли и водорослей. Далеко внизу, не меньше чем в миле под ними, в прибрежную скалу било море. Весь водяной простор покрывали белые барашки; большие волны с пенными гребнями устремлялись к земле. На берегу не было ничего, кроме пары старых фортификационных сооружений; в них могли при необходимости укрыться те, кто особенно нуждался в убежище; выемки в скалах заполнила вода, образовав большие стоячие озера. Вдали над морем носились птицы: они не двигали крыльями, паря на ветру. Снег на прибрежном склоне подтаял, возможно под влиянием более теплого воздуха, из проталин повсюду глядела трава. Это давало людям надежду на то, что, может быть, предсказанную на десятилетия вперед зиму постигнет преждевременный конец.

– Что дальше? – спросила Лан.

Фулкром снова наполнил грудь свежим морским воздухом, надеясь, что это поможет ему думать яснее.

– Полагаю, сначала мы спустимся вниз, а там посмотрим, не смогут ли земляные повозки превратиться в корабли. Если нет, нам придется либо снова ждать помощи от фра Меркури, либо самим рыскать по побережью в поисках любых пригодных для морской переправы судов. Никто из разведчиков пока ничего такого не видел, но я не теряю надежды. У нас нет другого выхода, только пуститься вплавь. И как можно скорее.

Развернув лошадь, Фулкром стал вглядываться в местность, через которую они уже прошли.

Небесный город черным пятном маячил на западном горизонте; пожалуй, никогда еще он не подбирался к ним так близко. Всего в двух-трех милях от каравана, не больше, причем с вершины холма его ужасающее великолепие было видно во всей красе.

Невероятный летучий остров увеличился по крайней мере вдвое против прежних своих размеров и казался пришедшим прямиком из причудливого кошмара: неизвестно как сохраняя форму неправильного шара, он висел над горизонтом, словно не в меру любопытная луна, решившая вдруг приблизиться к земной поверхности, чтобы взглянуть на то, что здесь происходит. Однако это была явно недружелюбная луна: она щетинилась огромными колючими столбами, над вершинами которых медленно кружили черные точки размером с булавочную головку. Фулкром даже представить боялся, что бы это могло быть. Другие строения имели выступающие ребра, причем кое-где они углублялись в поверхность луны. Между ними лоснились огромные круглые штуки, похожие на луковицы, и все это образовывало решетку упорядоченных рядов, вроде дорог или улиц. В пустых пространствах между постройками то и дело мелькали мощные вспышки света – это были взрывы, цель которых была непостижима разуму. Казалось, само небо отшатнулось от этого чудовищного предмета: там, где его края соприкасались с земной атмосферой, она оказывалась не голубой, как везде, а темной, в расплывчатых пятнах, – возможно, то были выбросы самого чужеродного объекта.

Он – этот чудовищный город – преследовал их через весь остров, то и дело насылая на не добитых им беженцев все новые и новые монструозные формы жизни. Но Фулкром больше не испытывал перед ним страха, только ярость за то, что тот наделал.

Под ним медленно полз вверх по склону караван беженцев. Громадные кони, увлекая за собой земляные экипажи, шли первыми, и Фулкром хорошо видел глубокие рытвины, которые пересекли весь пейзаж от края до края, – следы деревянных колес. Так что, даже двигайся они намного быстрее, найти их все равно не составляло никакого труда.

– Как далеко мы забрались, – сказал он себе, – и как мы близки к цели.

– Не все еще кончилось, – резонно заметила Лан. Ее глаза снова сверкали свирепой решимостью, наполняя его радостью.

– Я боюсь, Лан. Кажется, я оказался среди них главным. – Он взмахнул рукой, показывая на беженцев. – Это для меня так непривычно.

– То, что происходит сейчас, непривычно для всех нас.

– Да, конечно. Просто… а вдруг у нас не получится? Вдруг мы отсюда сбежим, а где-нибудь в море погибнем?

– Значит, мы погибнем, зная, что сделали все, что могли. Да и какой у нас выбор – остаться здесь, на берегу, и уж тогда наверняка умереть? Не за этим мы шли в такую даль. Я, по крайней мере, отказываюсь умирать здесь. Так что давай поехали… – Тут Лан резко повернула голову, ее внимание привлек какой-то звук.

Страшный долгий треск донесся с запада, словно там великаны разрывали пополам огромный парус, и тут же позади каравана, возможно прямо над задними рядами беженцев, от летучего острова отвалился кусок.

Несмотря на приличное расстояние, Фулкром хорошо видел, как одна исполинская колючая колонна отделилась от общей массы и начала опускаться вниз гораздо медленнее, чем если бы она падала естественным образом. Настала странная, чреватая взрывом тишина, какая, говорят, бывает в центре бури. Наконец структура коснулась земли, наподобие острия копья вонзившись в преимущественно болотистую почву. Румель ждал, что земля отзовется на это каким-нибудь звуком наподобие громового стона, но ничего подобного не произошло. Липкое молчание продолжалось. Но вот начал менять направление ветер. До них донеслись звуки, голоса.