– Полагаю, он вряд ли будет хотя бы вполовину настолько тяжелым, как бои в Виллирене.

– И на том спасибо, – буркнул кто-то. Несколько человек хихикнули и тут же перестали.

Бринд улыбнулся:

– Однако без труда не выловишь и рыбку из пруда, как вы все уже хорошо знаете. Новые доспехи заменят наши прежние латы – они созданы с учетом всех размеров и технических требований, так что проблем быть не должно. Обычно, прежде чем испытать что-то в полевых условиях, мы долго тестируем новое вооружение или средства защиты, однако потенциал этих доспехов воистину огромен, и я склонен ему доверять. В них вы будете уставать не так сильно, как в прежних, они не будут сковывать вашу подвижность. Да и ударов они выдержат отнюдь не меньше, чем прежние, а то и больше.

– Короче, они так хороши, что, того гляди, сами за нас воевать будут, командир, – сказала Тиенди, единственная в отряде женщина. Блондинка с волосами до плеч, она казалась удивительно нежной и уязвимой на фоне окружавших ее мужчин, но на поле боя ни в чем не уступала ни одному из них.

– Ну, это вряд ли, – отозвался Бринд. – Но я рад, что вы о них такого высокого мнения.

– Еще один вопрос, – продолжала блондинка, – они что, все под мужчин подогнаны? В смысле, некоторые из нас ведь чуток по-другому скроены…

Вокруг опять захихикали.

– Рад сообщить, что один комплект сделан как раз с учетом твоих форм. У кого есть еще вопросы по доспехам или по нашей завтрашней миссии?

Остальные вопросы оказались вполне предсказуемыми и в основном касались того, о чем он уже предупреждал их раньше, а также тактики и построения. Бринд всегда поощрял такое направление мысли в своих товарищах и только приветствовал их участие в планировании боя, не оставляя без внимания ни одно их предложение.

Ведь командовать солдатами для него значило больше, чем просто выкрикивать приказы на поле боя или на плацу. К тому же его товарищи были не просто солдатами, они были военной элитой армии Бореальского архипелага, обученной, натренированной и усиленной культистами, и они заслуживали детальной подготовки.

– А теперь, – закончил разговор Бринд, – всем вам пора спать. Подъем до рассвета. Все припасы уже готовы, об этом вам заботиться не нужно. Не думаю, что наша командировка продлится особенно долго – максимум неделю, да и то, если что-нибудь пойдет не так. К тому же я выслал вперед корабль с драгунами. Конечно, они все равно прибудут туда позже, но это и к лучшему: сменят нас, если что, дадут нам отдохнуть. Кстати, должен предупредить, что наша миссия не подразумевает захвата территории. Это спасательная операция…

Наблюдая за покидающими комнату соратниками, Бринд видел на их лицах как невозмутимость, так и решительность. Радоваться предстоящим сражениям теперь было не в моде, особенно среди тех, кто пережил бои за Виллирен.

Фулкром сомневался, что сможет долго сохранять оптимизм сам и поддерживать его в других. Люди вокруг – и простые беженцы, и солдаты – еще верили каждому его слову, успокаивались, видя его уверенность, которая, однако, убывала буквально с каждым часом. Многие еще помнили его по Виллджамуру, иные даже называли его следователем, хотя на нем не было формы, а его медальон лежал теперь где-то среди развалин процветавшего некогда огромного города.

Но даже будь он при нем, что толку? Прежние общественные структуры все равно перестали существовать. Все люди поделились строго на две группы: те, кто справлялся с новой реальностью сам и мог помочь в этом другим, и те, кто нуждался в защите и руководстве. Вот почему, обращаясь к Фулкрому, беженцы и солдаты называли его по-разному: одни говорили «шеф», другие – «босс», третьи – просто «сэр». Он отмахивался и напоминал, что его зовут Фулкром, но никто его не слушал, и вскоре их ожидания тяжелым бременем легли на его плечи.

Их надежды стали для него обузой.

Радовали только мелочи – ребятишки, которые находили время поиграть среди руин былой жизни. Или щенки, чьи мордочки торчали из корзинки, которую нес на локте пожилой человек. Или циркачи, неожиданно устроившие представление прямо на обочине дороги, чтобы всем поднять настроение. Хорошие рассказчики собирали на привалах вокруг своих костров всех, кто желал их послушать, и сказками отвлекали их от ужасов, подстерегавших беженцев каждую минуту их новой жизни. Среди беженцев оказалось немало румелей, причем всех цветов кожи – гнедых, вороных, серых, – и все они помогали своим партнерам-людям или, наоборот, принимали от них помощь, причем без малейших признаков расовой неприязни. Среди людей встречались привыкшие к богатству: лорды и леди, военные чины в отставке, крупные землевладельцы, нынче все до единого обнищавшие; бедняки, приученные к лишениям годами жизни в подземельях, помогали им советом, как позаботиться о себе, чтобы уцелеть. И это, надо признать, невероятно трогало Фулкрома.

Время от времени что-то пролетало у них над головами – слишком быстро, чтобы успеть разобрать, что именно, но среди беженцев такие явления неизменно вызывали панику. Они толпами либо бросались в ближайший лес, либо падали на обочину дороги, зарываясь в рыхлый снег, а кончалось все одним и тем же: новыми обморожениями и новыми случаями пневмонии. С каждым днем умерших становилось все больше и больше.

Наконец, после многих дней пути через пустынные земли, к Фулкрому подъехали двое разведчиков. Это были мужчина и его дочь, оба крепкие, хорошо сложенные, в непромокаемых плащах и меховых шапках, защищавших от холода и непогоды.

– Берег, следователь, берег впереди, – сказала женщина. – До него рукой подать. Если будем идти всю ночь, доберемся к рассвету.

– А если отдохнем, то к полудню, – возразил Фулкром. – И значит, будем дольше уязвимы для атаки. Правда, за последние две ночи ничего плохого не случалось, но я бы не стал рисковать, – тем больше причин ждать нападения этой ночью.

– Люди устали, следователь, – буркнул мужчина. – Пусть поспят.

Фулкром покачал головой:

– Многих везут, им отдых не нужен. Остальным придется потерпеть. Иначе небесный город нас догонит, а мы не можем пойти на такой риск. Две ночи нас никто не трогал, никто даже не появлялся. Я не трус, разведчик, но, по-моему, осторожность никогда не повредит. Лучше перестраховаться, чем жить потом с чувством вины, как ты считаешь?

– Конечно вы правы, – отозвался разведчик. – Прошу прощения.

Фулкром следил за разведчиками, пока те не скрылись в темном лесу. Вскоре пошел снег – снова. Дома, за городскими стенами, снегопад был не так страшен, но здесь, на открытой местности, каждая снежинка обжигала лицо.

Следующие часы караван полз медленно. Дорога сначала шла низиной, которая с каждым шагом все больше напоминала болото, а потом полезла круто вверх. Выбранный маршрут нравился Фулкрому все меньше.

– Похоже, этому подъему конца не будет, – проворчала за его спиной Лан и крепче обхватила его руками, как будто хотела силой выжать из него ответ.