— Вы бы подумали, что женщина, у которой такой гардероб, не может не быть счастлива, не так ли? Возьмите что-нибудь, что привлекает ваше внимание, — сказал он. — Примерьте! — Он заметил на ее платье пятно от кофе. — Ой, какая же вы неловкая девочка! Ничего, сейчас в этой куче мы что-нибудь вам подберем. Ну-ка, посмотрим. Немного подумав, он вытащил длинную узкую бархатную юбку и белую кружевную блузку с широкими рукавами.

— Это вам пойдет. Моника только раз его и надела, — уговаривал он.

Анита подумала, что с его стороны это очень великодушно — предлагать вещи, почти не ношенные его женой. Но мысль о том, чтобы надеть хоть что-нибудь из принадлежавших умершей женщине платьев, вызвала у нее отвращение.

— Ничего, — похлопала она по все еще дымящемуся пятну на испорченном платье. — Уже высыхает.

— Все это могло бы быть ваше, — сказал Клод. Во взгляде его светлых глаз появилось что-то гипнотическое.

— Что вы имеете в виду, Клод?

— Я хотел бы жениться на вас.

Анита сглотнула.

— Спасибо, Клод. Это удивительный комплимент, и, если бы он был искренний, я бы могла поддаться искушению и согласиться, — ответила она, пытаясь помягче отказать ему.

— О чем вы? Я говорю совершенно искренне. Я хочу жениться на вас.

— Понимаю, Клод. Но причина у вас не та. — Анита с трудом подбирала слова. Они все у нее были, но ей не хватало не то возраста, не то мудрости, чтобы произнести их без усилия. — Почему-то судьба решила сплести наши жизни. Из-за того, что я была с Моникой, когда она погибла, из-за того, что перед этим она решила открыть мне свое сердце, в ваших глазах я крепко с ней связана. Мы с вами не были знакомы, и поэтому у меня сложилось свое мнение на ваш счет. Я получила живой портрет Клода Перримана таким, каким его представляла Моника, картину пятнадцати лет спокойной семейной жизни. Я знаю вашу нежность и вашу силу, ваши достоинства и недостатки. Я знаю вас так хорошо, что вполне могу занять место Моники, не испытывая ни малейших затруднений, потому что я уже знаю, чего ожидать от вас.

— Вы говорите так, словно это очень плохо.

— Это так и будет. Сейчас вам кажется, что вы предаете Монику. Вам надо, чтобы кто-то ее заменил, и вы убедили себя, что судьба послала меня вам именно для этого.

— А разве нет?

— Нет. Просто наши дороги однажды пересеклись. Вот и все.

— Но мне так хорошо с вами.

— Конечно. Так же хорошо вам было бы с матерью или с сестрой. Я просто вас знаю. Вы не сможете ни удивить, ни шокировать меня. Так что ищите утешения у кого-то другого, а потом женитесь. Женитесь просто потому, что вы без ума от девушки и ни на секунду не можете с ней расстаться. Она наверняка где-то здесь, эта девушка. Нужно только поискать… Ну, а каков же был ваш сюрприз?

— Сегодня утром украшения Моники анонимно подбросили в лондонский офис страховой компании.

— Это действительно сюрприз! — По Аните было видно, что она нисколько не удивилась, ожидая все время чего-то вроде этого.

— Нет, — сказал Клод. — Мы оба знаем, кто их отправил.

— Что вы собираетесь делать?

— Делать? — Кажется, он пришел в замешательство. — Ничего.

— Ничего? Никакого миротворческого жеста?

— То есть?

— Разве вы не поняли, что я сказала? Вы можете сделать кому-нибудь добро, избавившись в то же время от своего комплекса вины. Ну, скажем, отправьте сестре Моники и ее мужу билеты, пригласите их сюда в оплаченный отпуск.

— Не знаю… Вы думаете, я должен?..

Анита оставила Клода размышлять над этим. Она вышла из дома и из его жизни. Он даже не заметил, как она это сделала.

Она ощущала себя свободной, ничем не связанной. Плывя с приливом, она распутывала все запутанные линии судьбы. Завтра приедет Фелипе, и Анита не могла дождаться этого, заранее сгорая от счастья и восторга.

Она была счастлива, потому что не знала о том, что случилось до ее рождения. Новости все еще лежали под спудом времени. Но ее приезд разворошил старое, давая жизнь ростку, который пока только проклюнулся.

Круги судьбы сплетались в новые узоры.

Анита вышла из дома Клода, не очень хорошо представляя, как вернется в отель. Идти пешком было не только очень далеко, но и опасно. Обочина дороги была очень узкой. Луна пряталась за облаками, и стояла полная темнота.

Свет из кабачка мигал, словно маяк, и Анита с чувством облегчения направилась было к нему. Она спросила хозяина, нельзя ли воспользоваться его телефоном, и, с его разрешения, заказала по телефону такси. Она решила, что ждать машину просто так глупо, и сделала то, что сделала бы Кэти на ее месте — взяла себе джин с тоником. Но, не в пример Кэти, Анита не стала допивать его, когда прибыло такси. Оставив на стойке почти целый стакан, подгоняемая какой-то непонятной тревогой, Анита вскочила в машину.

На первом же перекрестке из-за тучки выглянула луна, пребывающая, должно быть, в весьма кокетливом настроении. Идущая навстречу машина имела преимущество, и водитель такси терпеливо притормозил. Машина пронеслась мимо, обдав их ветром, и сердце Аниты сжалось — она успела разглядеть знакомый профиль. Но она была в таком состоянии, что не решилась доверять собственным глазам и не поверила, пока шофер не сказал:

— Наш герой вернулся.

— Это был Фелипе Санчес?

— Вы его знаете?

Сердце ее гулко стукнуло.

— Да, я его знаю. — Анита наклонилась вперед.

— Поезжайте за ним. Если вы его догоните, я заплачу двойную цену и двойные чаевые.

— Si, сеньорита, — ответил шофер, резко опуская ногу на педаль газа.

Машина Фелипе была мощнее, но у него не было вдохновения в виде двойной оплаты и двойных чаевых. Не было у него и шести голодных ртов на иждивении, и он не тратил каждую песету еще до того, как она заработана. А Анита тем временем уже сожалела о своем поспешном обещании — такси брало повороты на двух колесах и собиралось взлетать с каждого ухаба. Оставалось надеяться, что она все же останется в живых, чтобы выполнить свою часть договора с водителем.

Каким-то чудом им удалось все же догнать Фелипе, еще большим чудом — прорваться вперед и, сигналя ему гудком, виляя по дороге из стороны в сторону, заставить его остановиться, встав самим так, чтобы загородить ему проезд. Анита расплатилась с водителем такси. Фелипе выскочил из машины с видом крайнего гнева. На полдороге они встретились.

Гнев на его лице сменился удивлением, и на миг Аните показалось, что вот сейчас он схватит ее в объятия и обрушит на нее шквал поцелуев. Фелипе шагнул вперед и остановился. Лицо его приобрело вежливое и безразличное выражение.

— Ну, и что это такое? — спросил он, словно она вела себя как не очень умный ребенок.