стало не до красот вокруг. Весь мир сошелся в одной точке, в его черных, пылающих страстью глазах.

Глава пятьдесят шестая

Хорошо, что из еды навынос Станислав взял закуски и суши, можно было не бояться, что все остынет. Потому что добрались мы до нее не скоро. Я цапнула сушу с икрой и сыром, закусила острым имбирным ломтиком, ммм… Пища богов!

У Станислава была крутая кофемашина, так что к суши я получила отменный латте с мятным сиропом и теперь пила его, смакуя каждый слой по отдельности через модные нынче металлические трубочки. Вопреки моим опасениям, на вкус кофе они не влияли.

Я сидела у барной стойки на небольшой по его меркам, всего-то метров пятнадцать квадратных, кухне. Стола здесь не было, так что места хватало даже на танцевать вальс.

— Люблю простор, — Станислав сделал кофе и себе и сел напротив меня, так, чтобы касаться своими коленками моих.

— Это заметно, — я фыркнула в чашку, невесомая пена взлетела и осела мне на нос. Нос мне тут же вытерли, а пену с пальцев Стас слизал. Это было так чувственно, что мне внезапно снова стало очень горячо.

Так, Алина, тебе вообще-то и так домой пора. И возвращаться в свою взрослую жизнь пора. Да, рядом с ним ты чувствуешь себя девчонкой, ветреной, юной и не обремененной всем тем грузом ответственности, что свалился на тебя в последние годы. Но не стоит в это все погружаться, выныривать потом будет очень тяжело.

Нам было хорошо вдвоем, нас обоих не тянуло за едой поболтать, мы предпочитали есть молча, но напоминать друг другу о себе через взгляды, улыбки и прикосновения и это сближало гораздо сильнее пустой болтовни о погоде, работе и прочем.

Суши кончились, кофе был допит, время близилось к вечеру.

— Мне уже пора, — я смотрела на часы, показывавшие 16.20. — Пока я доеду как раз будет время забирать Андрюшу из продленки. От свекрови пока нет вестей, Томе надо позвонить, рассказать как все прошло.

— Ты ее спроси, Борисыч же отставной генерал, может, связи сохранились, поможет узнать что с твоим бывшим мужем.

— И это тоже. Так не хочу обратно во взрослую жизнь! — Я легла головой на скрещенные на барной стойке руки. — Я девочка, я хочу на ручки и новое платье!

— Ну хочешь, — Станислав обошел барную стойку и встал рядом, гладил меня по спине, — на выходных я подарю тебе платье. Да и с “на ручки” тоже помогу.

— А хочу, — я сдула непослушную прядку, что лезла мне в глаза, встала и мы обнялись. — И платье хочу, и на ручки. И до школы на такси поеду.

— Я вызову, — Стас не стал слушать моих возражений, прервав их поцелуем, — я бы тебя сам отвез, но мне надо сегодня вечером быть в другом месте.

***

Вечером я заняла Андрея мультиками — так можно, особенно если ты мать-одиночка, — и занялась не слишком приятными телефонными звонками.

В приемном покое больницы дежурный отказался мне что-либо говорить, ссылаясь на врачебную тайну. Тома не брала трубку и я написала ей кратенько обо всем, что произошло, в мессенджер.

А вот свекровь мне сама перезвонила.

— Здравствуй, Алиночка. — По голосу было слышно, что она сильно расстроена.

— Анна Петровна, добрый вечер, как ваши дела? — Параллельно я была занята ужином, так что прижала телефон к уху плечом, — как там Виталик? Мне отказались говорить, как я и думала, но я завтра попробую по другим каналам узнать.

— Мне тоже ничего не сказали, только что ему назначили всякие обследования, но уже на следующей неделе. И что его не выпустят из больницы, пока эти обследования не проведут. Боже, боже, — она расплакалась, — у него был припадок, самый настоящий! Уже в больнице, когда я приехала. Это так ужасно, Алина.

— А что врачи говорят, — я поставила мясо тушиться на самый маленький огонь, и отошла на лоджию. Андрей был увлечен мультиком, но мне хотелось еще больше от него спрятаться — чем позже он узнает об этом всем, тем лучше.

— Ничего не говорят, — Анна Петровна всхлипывала, — мол, все только после катэ. Хорошо хоть эта его, новая девушка, оплатила ему платную палату. Он совсем сошел с ума, Алина, бежал драться с другими больными, кричал что они ему мешают и от них у него болит голова.

— Не плачьте, не волнуйтесь, если еще и вы угодите в больницу, то Виталику это не поможет. Завтра я попробую что-то сделать и разузнать. — На лоджии было прохладно, так что я не стояла, а ходила, хорошо, что она длинная. Упоминание о Татьяне меня все равно бесило, пусть это уже и было не мое дело. — Да, я вам вечером завтра наберу, а вы если что-то срочное сразу звоните, мой начальник в курсе.

Мясо едва не подгорело, макароны слегка переварились, но сын весь вечер с энтузиазмом рассказывал о продленке, о том, как ему было интересно делать уроки вместе со всеми, в какие игры они играли и что на полдник был ужасно смешной кисель с овсяным печеньем.

— Мамочка, — Андрюха состроил умильную рожицу, — а можно, я завтра тоже останусь. И вообще, буду оставаться на продленку почаще.

Мне ужасно не хотелось разрешать. Он все еще быстро уставал, а это могло плохо сказаться на сердце. Но завтра пятница, а мне так много надо сделать…

— Ну хорошо, — я потрепала его по волосам, — завтра! А потом посмотрим.

— Урааа!!!

Я смотрела вслед радостно убегающему в свою комнату сыну и морально готовилась.

Пятница обещала быть очень тяжелой.

Глава пятьдесят седьмая

В пятницу прямо с утра я попыталась прорваться в больницу к бывшему мужу, но меня не пустили. Пришлось показать паспорт, в котором все еще красовался штамп о браке. К сожалению, ничего нового мне не сказали, Виталик был на ЭЭГ (электрическое сканирование мозга) и с ним тоже не удалось увидеться.

Часов в десять, уже успев устать от этого всего, я ввалилась в здание, где у нас был офис, запаренная и красная как молодая свеклушка. Станислава я заранее предупредила, что задержусь, а вот вездесущая наше все МарИванна была недовольна. Она отловила меня в холле у лифтов, вся увешанная для разнообразия, не бусиками, а разномастыми браслетиками, что занимали ее руки почти до локтя.

— Вот ты наааглая, — старая швабра, опираясь на новую старательно пучила глаза и тянула гласные, — думаешь, если ты Таньку и своего вертихвоста безштанного из компании выперла, то