Как все-таки разгорячился отец! Никогда не видел его в таком гневе. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Хотя теперь сидит, наверно, в своей комнатушке и заливается горючими слезами. Отец ведь человек старый и сентиментальный. Его ранило известие, что свою любовь сын собирается разделить между ним и незнакомой девушкой. Но ведь он ее даже не видел! «Если бы вы увидели ее…» Эх, как заливисто расхохотался в этот момент князь.

Чем больше Саша вспоминал домашнюю сцену, тем нелепее она ему представлялась, тем сильнее было ощущение, что закралась какая-то ошибка, стоит выяснить какие-то детали — и все встанет на свои места. Он отправился бродить на Васильевский остров, силясь разрешить свою проблему, и как-то, сам того не замечая, пришел к дому Алексея Сошальского. Вот кто ему поможет. Он кивнул консьержке и стремглав взлетел по лестнице.

Семья Сошальских занимала бельэтаж. Алексей оказался дома и был весьма удивлен визитом школьного приятеля. Дома он был совсем другим человеком — скромным, воспитанным, даже угодливым слегка, как показалось Саше. Он представил его маман и сконфузился, когда она, слегка подняв бровь, оглядела с ног до головы Сашу. Не такими она представляла друзей своего сына. Мальчик хорошенький, но одет простовато, слишком взволнован и слишком плохо воспитан, по глазам видно, что-то у него стряслось, и наверняка какая-то неприятность. Явился для конфиденциальной беседы с Алексом и теперь ему не терпится уединиться с ним. Глафира Антоновна скучала с самого утра, поэтому не преминула устроить себе легкое развлечение: что может быть приятнее — помучить молодого человека, которому не терпится от тебя избавиться. Она протянула Саше руку для поцелуя и отметила, как неловко он коснулся ее губами. Потом принялась неторопливо расспрашивать о школьных успехах, о планах на будущее и в заключение кликнула горничную и приказала подать чаю для всех.

Саша ерзал на стуле, бросал на Алексея умоляющие взгляды.

Так они просидели около часа, пока госпоже Сошальской не наскучило играть в кошки-мышки. Тем более что кошкой она была опытной и энергичной, а мышка ей попалась еле живая, так что загнать ее в угол не составило труда. Когда чай был выпит, а пирожные от Елисеева через силу съедены, она позволила мальчикам удалиться в комнату Алекса и, глядя так неучтиво обрадовавшемуся освобождению Саше в спину, сузила глаза. «Не нравишься ты мне, мальчик, ох и не нравишься», — подумала Глафира Антоновна.

Оставшись наконец с другом наедине, Саша сумбурно пересказал ему события последних дней. Сумбур был произведен тем, что он рассказывал как бы не о себе, а о своем товарище раз, имени девушки не назвал два, и сказал о ней только, что она круглая сирота, — три. Несмотря на все его ухищрения, скрыть правду от Алексея он не сумел. Тот смекнул, что речь идет о самом Саше, и стал расспрашивать обо всем. Как мог, Саша отвечал и подробно остановился на ссоре с отцом.

— Твой… э-э-э… приятель, мягко говоря, не прав, — заявил в конце концов Алексей и, покосившись на дверь, добавил: — А попросту говоря — полный дурак. Ссориться с отцом, а тем более кидаться на него с кулаками — безумие.

— Согласен, — виновато произнес Саша, — родителей надо уважать, но в таком деликатном вопросе…

— При чем тут уважение? — рассмеялся Сошальский. — Дурень, так ведь ты всю жизнь свою коту под хвост пустишь, — добавил он полушепотом, косясь на дверь. — Отец — это твое будущее: захочет — озолотит, захочет — по миру пустит. Так зачем же с ним ругаться?

Мальчики некоторое время смотрели друг на друга.

— А краля эта твоя, тьфу ты, извини, твоего этого приятеля, она, что же ты думаешь, за здорово живешь за него замуж намылилась? Кому она нужна еще, кроме как такому дураку, без приданого, без фамилии? В дамки выйти хочет.

— В дамы?

— Не важно, — махнул рукой Алексей. Не рассказывать же ему, что он по ночам иногда режется в шашки со своим лакеем. — В люди, в общем. Она ведь как узнает, что женишку отец ни копейки не дал, то — привет, тю-тю, только ее и видели.

— Она не такая, — не удержавшись, гневно сказал Саша.

— Хорошо, — примирительно согласился Алеша, — даже если не такая. Куда он ее поведет? Где жить будут? В гостинице с клопами? Грязные комнаты снимать? А деньги? А служба? А карьера?! Да и потом, — услышав, как скрипнула половица за дверью, совсем другим тоном проговорил Алексей, — бросаться на отца — последнее дело. Перед Богом и перед людьми. И зачем?

— Мне кажется, в ту минуту был готов убить его… мой приятель. Страшно вспомнить даже, но мне так кажется…

В дверях застыла Глафира Антоновна.

— Кого это вы собираетесь убивать, молодые люди? — хохотнула она. — Алекс, ты не позабыл про свои уроки?

— Лечу, маман, — улыбаясь, сказал Алексей матери и повернулся к Саше: — Извини, у меня сейчас музицирование. Заходи как-нибудь в другой раз, буду рад тебя видеть, — добавил он лимонно-кислым тоном.

В дверях Саша столкнулся с младшим братишкой Алексея. Гувернантка стояла к нему спиной, помогая малышу раздеться. Несмотря на все переживания, Саша взглянул на женщину с интересом — это ведь та самая, о которой столько раз рассказывал Сошальский. Интересно, какая она? В этот момент женщина обернулась и оказалась сильно напудренной старухой с накладными буклями. Не удержавшись, Саша прыснул, сдавленно, сквозь смех попрощался с Алексеем и Глафирой Антоновной и побежал вниз по лестнице. Алексей стоял красный как рак, а Глафира Антоновна смотрела Саше вслед с брезгливой гримасой.

Часы на Адмиралтействе показывали половину девятого. Саша ускорил шаг. Нужно все-таки переговорить с отцом еще раз. Ведь Алиса ждет его завтра с утра, и неизвестно, как она отнесется к тому, что у него с домашними вышла пренеприятнейшая ссора. Сошальский — враль и подлец, Алиса любит его совершенно бескорыстно, но осадок после его слов поселил в Сашиной душе беспокойство. Он по-прежнему был уверен, что вполне проживет один и сумеет заработать себе на хлеб, но для Алисы, только ради Алисы, хотелось чего-то большего. Но сильнее всего ему хотелось вернуть уважение отца и восстановить собственное к нему уважение. Иначе мир перестанет быть таким светлым и чудесным, как раньше.

Дома во всех окнах горел свет. Даже комната прислуги, которой давно пора было уйти, освещалась яркими свечами. А в спальне князя было настежь открыто окно. Саше не хотелось продолжать разговор с отцом, если Настасья, свидетельница безобразной сцены между ними, все еще в доме. «Будет трепать языком на каждом углу», — раздраженно подумал Саша. И тут же ему в голову пришла другая мысль: а может быть, что-то случилось?

Он взбежал вверх по лестнице, позвонил. Колокольчик разрывался в прихожей, но никто не спешил ему отворить. Потом что-то там сломалось, и колокольчик вообще замолчал. Саша стукнул кулаком в дверь. Дверь распахнулась от удара. Не заперто. Удивление его возрастало. Он направился к отцу. В комнате никого не было. Саша появился вовремя, потому что свечи, расставленные на столе в беспорядке, оплыли. Огонь подбирался к стопке бумаг. Саша сбил огонь и застыл на месте. Отец никогда не зажигал свечей в белые ночи. Он и зимой-то старался не жечь у себя огня. Что же это такое?