— Это можно, — подумав, согласилась Алиса. — Но мне бы хотелось узнать вас… тебя получше перед тем, как сделаться твоей женой.

— Но ведь я тебе уже все про себя рассказал! — удивился Саша.

— Дело не в этом. Мне бы хотелось провести вместе с тобой побольше времени, чтобы утвердиться в своих чувствах.

— А ты в них не уверена? — воскликнул огорченно Саша.

— Ну почему же? — быстро ответила Алиса и отругала себя мысленно за то, что так поторопилась. — Мне бы просто хотелось уверенности более полной.

Решено между ними все было так. Целую неделю — куда уж больше? — они встречаются по вечерам, потому что днем он будет сдавать экзамены. После экзаменов он сообщит отцу об их с Алисой намерении, получит благословение, — а Саша уверял Алису, что об этом она может не беспокоиться, — после чего Алиса быстренько переберется в дом князя Налимова, и на выпускной бал он явится с обворожительной невестой, что заставит позеленеть от зависти самого Сошальского. Затем они обвенчаются и отправятся в Лавровку.

План их был прост и ясен, а потому не предполагал никаких сбоев. Никому из них не пришло в голову, что у Алисы только одно платье, к тому же одолженное у Зи-Зи, а у Саши вовсе нет наличных денег. Но это не могло бы сбить их с толку, даже если бы они об этом вспомнили. Алиса безраздельно надеялась на Сашу, а тот во всех финансовых вопросах — на отца и Налимова.

В этот день Алиса долго не могла заснуть, пока не убедила себя, что, как только сомкнет ресницы, тут же окажется в объятиях своего избранника. Она даже прочитала что-то вроде заклинания: обращаясь ко всем силам небесным, просила их явить во сне образ любимого, единственного, желанного жениха. Каково же ей было просыпаться утром, когда всю ночь ее преследовал совершенно другой образ…

Алиса подскочила на кровати в половине восьмого. Ее сердце стучало так, словно за ней кто-то гнался, а она всю ночь убегала от погони. Алиса провела рукой по лбу и поняла, что он в испарине. Этого просто не могло быть! Всю ночь ей снился этот старик, этот… Герман Романович, черт бы его побрал! Взгляд Алисы бесцельно блуждал по комнате, руки теребили край простыни, ей не хотелось признаться, что это был за необыкновенный сон.

Сон перенес ее в иной, упоительный мир, который вроде бы и не отличался от обычного, если бы не ощущение полной нереальности происходящего. Он, старик, был там с ней повсюду, ничего не делал, ничего не говорил, а лишь незримо следовал тенью за ней по пятам. Куда бы она ни пошла, она чувствовала его присутствие. И самое странное, что это присутствие не было ей неприятно. Скорее наоборот, она все время чего-то ждала от него, словно только в его силах было вернуть ее к действительности, разорвать сонную паутину потустороннего царства, вернуть в этот мир звуки, запахи, людей.

А может быть, она ждала от него чего-то другого, чего-то такого, в чем невозможно признаться даже самой себе? «Ну нет», — Алису передернуло. Она ожесточенно стряхивала остатки сна, качая головой. Ей хотелось плакать. Как же так, вчера она умоляла всех святых явить ей во сне образ жениха, и что же, они посмеялись над ней?

День постепенно вступал в свои права, разгорался, а сон развеивался, улетучивался. Но даже вечером, открыв Саше дверь и заперевшись с ним в своей комнате, Алиса знала, что какой-то малюсенький, крошечный осколочек сна застрял с этой ночи в ее сердце.

Герман проклинал все на свете. Поездка по поручению министерства вместо пяти запланированных дней вылилась в несколько недель. Правда, он успел присмотреться к уральским купцам, банкирам, вельможам. Много интересного высмотрел. Много планов крутилось в его голове. И все яти планы включали непременно девочку.

Одна только мысль не давала ему покоя: там она еще или нет? Представлялись сцены одна ужаснее другой: Зинаида пытается отравить девочку, Зинаида душит ее подушкой… Нужно же такому привидеться! Добрейшая душа Зинаида и мухи не обидит…

В последнюю свою ночь перед отъездом, лежа на отвратительной кровати в провинциальной гостинице, кишащей клопами, он смотрел в окно на огромную желтую восходящую луну. Он повидал в своей жизни тоненький серебристый серп над Францией, розоватый молочный диск в Малороссии, но такой бугристой, пористой, как сыр, луны не видел никогда. Воздух вокруг него заколыхался, пошел волнами. Так всегда бывало перед появлением образа Гели… Но совсем не Геля явилась ему в эту ночь, а златовласая девочка. И образ был не расплывчатым, а четким, необыкновенно четким, словно она действительно стояла здесь, посреди комнаты, и улыбалась ему.

Его тело словно колом пронзило насквозь, и он застонал еле слышно. Образ покачнулся и слегка померк. Тогда Герман взмолился: «Не покидай меня, моя девочка. Останься со мною. Нет никого на свете прекраснее тебя. И никого нет на свете меня несчастней. Даже если гореть мне после в адском огне, даже если и сократишь ты дни мои вдвое или втрое, даже если умереть за тебя придется мученической смертью — не уходи…»

И образ Алисы всю ночь витал где-то рядом с Германом, а к утру глаза его были влажны и светились небывалой любовью.

Невероятное это было совпадение — Герман вернулся именно в тот день, когда Саша должен был говорить с отцом. Алиса не ждала его нынче вечером и испытала облегчение от этого, потому что Зинаида при появлении Германа вся как-то сжалась, говорила быстро и скомканно. Он посмотрел сначала на Зи-Зи, потом на Алису и усмехнулся. Зинаида стала белой как мел, а Алиса только пожала плечами — подумаешь, через пару дней она станет госпожой Лавровой, что может поделать с этим старик?

Он сказал, что голоден с дороги, послал Зи-Зи в трактир, и та скрылась за дверью. Алиса стояла у двери в свою комнату и чертила носком туфельки фигуры на полу. Она видела, как Герман приближается к ней, но нарочно не поднимала головы. Ведь не обязана она перед ним отчитываться в том, как проводила время, правда? Он ей не отец, а Зинаида — не классная дама. Она уже хотела сказать ему все это в лицо, объявить о скором своем замужестве и гордо удалиться в свои «апартаменты», она уже поднимала голову, чтобы продемонстрировать ему надменный взгляд и свою независимость, но тут увидела то, что он держал в руках, и крепко зажмурилась, «Господи, сделай так, чтобы она была моя, сделай так, чтобы мне ее подарили, сделай так…» — обожгли ее детские причитания.

— Это тебе, — сказал он, и неожиданной нежностью окатили его слова Алису.

Она открыла глаза. Это была кукла. Безумие! Но это была та же самая кукла! Кукла, о которой она мечтала так сильно и так долго, кукла, которую ей так никто и не подарил — ни предательница бабушка, ни Господь Бог.

Алиса протянула руки и взяла ее бережно, совсем как ребенка. Точно такая же кукла, как была у Агнессы. Только наряд еще совсем новый. Алиса даже проверила — нет ли трещинки возле правого уха. Нет, не было. Но все равно — как он узнал?

Она подняла глаза на Германа и тихо пролепетала:

— Какая красивая.