официально ничем себя не проявил и ни в каких официальных «действах» не фигурировал.

Разве что первый секретарь мог бы на каком-нибудь детском празднике, куда можно было бы, изобретя предлог, пригласить «чудо-ребёнка» (например, на одну из предстоящих «новогодних ёлок» в областном центре?) и… что? Потрепать того по голове, переброситься с ним парой слов, не более того…

… всё ломало и переиначивало содержание тех писем и слова вундеркинда, сказанные тем в тиши провинциальной детской библиотеки!

Поэтому первый секретарь после раздумий решил действовать неофициально. Как и преподнести всё родителям «чрезмерно деятельного и несущего что попало» вундеркинда.

Чему предшествовали новый слова главного редактора, рассказавшего Коноплёву об имевшихся реальных фактах и жизненных историях детей-вундеркиндов в СССР, о которых ему сообщили на кафедре факультета дошкольной педагогики и психологии в пединституте, а также кое-какие дополнительные сведения, отысканные в советской прессе в «Горьковке»…

* * *

— …Фамилия Ландау конечно, знакома? Академик наш, физик, трижды лауреат Госпремии, Герой Соцтруда, Нобелевскую в начале 60-х получил. Всего в науке добился… по высшему разряду. Вот он, школу в 13 лет закончил. В 19 — университет, сначала Бакинский, позже переведён в Ленинградский. Наукой тогда и начал заниматься. Какую-то там матрицу плотности, в квантовой физике, в свои 19 лет открыл! Характер у него, говорят ещё тот был, местами до антисоветчины заносило. Перед войной… понимаете сами, в какие времена… и загремел. Только заступничество Капицы и из-за границы… Нильса Бора, кажется и спасло. К бомбе нашей, атомной, отношение имел, но там… всё под грифами до сих пор. Гений, настоящий гений с детства. Самый из наших, советских, известный пожалуй. К сожалению, уже покинул всех нас в 1968-м.

Выслушав сказанное, Коноплёв, сам пару лет назад попавший в состав ЦК КПСС, вспомнил краем уха услышанную от кого-то из отдела науки и учебных заведений там, на Старой Площади, обмолвку про то, что «…наши учёные часто, в общении со своими заграничными коллегами часто несдержанны на язык…», отметил себе, что подобное поведение, похоже, отмечают не только наверху, раз на уровне журналиста подобное известно. И тянется подобное — десятилетиями.

Пичугин же, периодически сверяясь со своими записями «с кафедры педа» и «из Горьковки», продолжал рассказывать то, что нарыл там, про наших советских вундеркиндов. Уже послевоенных:

— Вторая — Надя Рушева. 1952-го. Рисовала с совсем юных лет. Иллюстрации, книжная графика. Тысячи и тысячи листов, первая персональная выставка в 12 лет, публикации. В 1969 её не стало… что-то с мозгом.

— Третий — Александр Дворак, он совсем ещё молод, 1956-го. В школе за год по два пролетал. И также совсем рано, как Ландау, в 12 лет поступил в университет. В Киеве. Пошёл по точным наукам, на мехмат. Пишут — сейчас в науке. Кто-то из его семьи… сестра, вроде бы, аналогично рано в университет поступила. Подробности мне неизвестны.

— Четвёртый — Илья Фролов. Того же года рождения, что и Дворак. И также быстро закончил школу. В 14 — поступил на механический факультет Куйбышевского универа. Но про него пока больше ничего не слышно…

— Пятый — Сергей Парамонов, 1961-го. Был солистом Большого детского хора всесоюзного радио и центрального телевидения. Недавно, как голос ломаться стал, закончил там петь, а так… детские песни сызмальства… Слышали наверное — «Антошку», «Голубой вагон», «Весёлый ветер»? «Нашим Робертино Лоретти» зовут…

— Шестой — Алексей Султанов. 1969-го. Тут у нас снова гуманитарий, пианист. С четырёх лет в музыке. С прошлого года с концертами уже выступает. Это в 8 то лет!

Все случаи были примечательны, а некоторые — просто удивительны. На фоне их, случай Ванечки Вяткина уже и не казался первому секретарю совсем каким-то уникумом… за исключением «антисоветских пророчеств»…

Но тем не менее, выслушав рассказ о советских детях — вундеркиндах и пояснение Пичугина — «…вот те, про кого отыскал сведения на скорую руку…», первый секретарь, очевидно слегка обрадовался…

— слушай, Николай Федорович, тоже самое! Читает в 5, рисует отлично… фантазия богатая… может, он всё нафантазировал от чтения передовиц и политических заметок?

— Может конечно, но что-то тут всё равно не то… — пожав плечами, не согласился главред.

— Да посмотрю я его… такой талант всё равно должен быть под присмотром… ты не беспокойся… мне самому интересно! — поспешил разубедить Пичугина Коноплёв, — …я же просто вслух рассуждаю — «наш» в свои 5… читает, рисует. Похожие… симптомы. — прокомментировал первый секретарь.

… политикой интересуется. Фу-ту-ро-ло-ги-ей! — не удержался съехидничать сам главред.

— Чего-то от его тьфу-турологии… — сморщился Коноплёв, у меня несварение желудка начинается.

— То ли ещё будет… — подхватил Пичугин —…сами, товарищ первый, понимаете, что выдумать ребёнок такое не мог. Можно, конечно, считать, что кто-то ему голову хорошо промыл, что, может, в семье «голоса» слушают, но после разговора с ним у меня как-то в подобном предположении сомнения. Сам он говорит! Сам излагает. Это чувствуется.

— Подумать только, товарищ главный редактор… сидим вот сейчас мы с тобой, два ответственных товарища, с опытом жизненным, и голову ломаем над измышлениями вундеркинда этого!

Пичугин лишь невесело усмехнулся над шуткой первого секретаря. Очевидно, его впечатления от поездки и плохой сон были совсем не преувеличенными — кто мог бы подумать, что слова — простые слова(!), даже не обычного гражданина с какими-то психическими отклонениями и маниакальной страстью к «сверхценным идеям», а маленького ребёнка, необычным путём претендующего на признание его «взрослости», способны вызвать подобную озабоченность у партийного руководителя целого региона могущественной страны?

…которой этот ребёнок пророчил скорый, по историческим меркам, конец!

— Сколько раз пытался поставить себя на место неведомого провокатора или злоумышленника и не нахожу ни мотивов, ни цели… что на выходе то для такого? Какой прок ему самому? Особенно когда мы в любой момент можем товарища Щербинина, например, задействовать. Тому особо и раскручивать то дело не надо. Вон фигурант, в садик ходит… — посмеялся и поразмышлял вслух Коноплёв.

— … Газеты читает, подтверждаю… — хмыкнул Пичугин.

Посмеялись оба. Первый секретарь продолжил: — И остаётся в итоге то что? Не сходится… и теперь вот ты… утверждаешь, что там — взрослый внутри… — он прихлопнул с видимым раздражением по тонкой стопке «пророчеств» на столе —…и вот ЭТО!

Пичугин тут же продолжил перечисление несуразностей ситуации, начатое главой коммунистов Прикамья:

— …Самое непонятное не то, что его нельзя списать на психически ненормального. С взрослым было бы проще… там сверхценная идея, которая неверна в своей сути и далее красивые логические построения… которые являются чушью из