Анхела дрожала всем телом, мысли ее путались. Несколько раз вдохнув и выдохнув, она кое-как справилась с немотой и пролепетала:

— Т-ты же знаешь, я пишу. Ты меня научил…

— Нет уж, ты сама научилась, — сухо поправил художник. — Таких назойливых девчонок еще поискать: вечно ставила свой мольберт рядом с моим и копировала каждый мой мазок!

— Хорошо, научилась сама — но у тебя же! — не сдавалась Анхела.

— Только не этой конфетно-подсахаренной мазне, — язвительно возразил художник. — Этакой ерундой на улицах торгуют!

— Это искусство! — немедленно вступился за любимую Клайв.

Как мило с его стороны… да ведь только Ренан, как ни крути, прав!

— Не на улицах, а в магазинчиках, — невозмутимо поправила Анхела. — Эти картины я продаю в магазины сувениров, что на Ла Рамбле. У туристов такие виды — нарасхват. Что обеспечивает мне небольшой, но постоянный доход…

— Так вот почему к моим деньгам ты почти не притрагивалась, — убито проговорил Клайв.

— А как насчет серьезных работ? — осведомился Ренан, не давая увести разговор в сторону.

Анхела заметно напряглась. Заметив это, тут же насторожился и Клайв.

— Какие еще серьезные работы? — призвал он к ответу любимую.

— Не далее как вчера вечером вы имели удовольствие видеть одну из них, — сообщил Ренан, не сводя взгляда с Анхелы. Та вспыхнула до корней волос.

— Господи, — благоговейно выдохнул Клайв. — Ты хочешь сказать… этот потрясающий этюд с обнаженной натуры ты написала сама?

— Знаешь, порой я тебя ненавижу! — прошипела Анхела, пепеля художника взглядом.

Ренан Бенавенте невозмутимо пожал плечами, «отклеился» от стены и с достоинством двинулся к выходу.

— Вы еще спросите ее насчет вон той картины, в углу, — посоветовал он Клайву, проходя мимо. Задержавшись рядом с Анхелой, художник, как ни в чем не бывало, чмокнул ее в щеку. — А ты смотри, подсахаренными пейзажиками-то не увлекайся! — серьезно предостерег он. — Не губи талант. — И исчез за дверью. Молодые люди остались одни.

Проводив художника взглядом, Клайв решительно направился к указанной картине. Анхела беспомощно наблюдала за происходящим, не в силах изменить хоть что-нибудь. Щеки ее полыхали румянцем, в груди стеснилось.

— Клайв, нам надо поговорить, — попыталась она отвлечь любимого. Но было уже поздно.

— И что же это у нас здесь такое? — вкрадчиво протянул он. И, подхватив картину с пола, развернул ее и поставил на мольберт.

Анхела стиснула зубы. Щеки ее полыхали огнем. Отступив на шаг, Клайв придирчивым взглядом знатока разглядывал очередной этюд с обнаженной натуры — изображение себя самого.

Когда Клайв расплылся в улыбке, ей захотелось развернуться и последовать за Ренаном. Но вот молодой человек протянул руку — и осторожно проследил пальцем контур мускулистого мужского бедра. И в лице его отразилось самое что ни на есть возмутительное самодовольство.

— Картина не удалась, — негодующе бросила Анхела. — Пропорции ни к черту не годятся. Нос у тебя как у Юлия Цезаря. А тело слишком длинное.

— А по-моему, это шедевр.

Анхела недовольно нахмурилась: ну, разумеется, самовлюбленный эгоист не может не чувствовать себя польщенным!

— Ненавижу показывать незаконченные работы!

— То есть, мне нельзя было посмотреть? — Смена настроений Клайва, как всегда, застала молодую женщину врасплох. От блаженной удовлетворенности и следа не осталось; сейчас он кипел гневом. — Почему? — негодовал он, подходя к ней совсем близко. — Почему ты мне не сказала, что так потрясающе рисуешь? Я-то думал, что хорошо тебя знаю! А выходит, я жил с женщиной, мне абсолютно чужой! На стене у меня висит портрет твоей матери, но ты и не подумала мне об этом сообщить! Твой якобы бывший любовник на самом деле — твой приемный отец! Более того: держу пари, до меня у тебя никого не было — так? — Вспыхнув, Анхела покачала головой, и этот трогательный жест еще больше распалил его ярость. — Твой родной отец — подонок из подонков! А ты сама наделена редчайшим, уникальным талантом, — талантом, которым можно гордиться! Отчего ты о нем умолчала?

— У тебя есть Сурбаран и Гойя! — отчаянно защищалась она.

— И Бенавенте у меня тоже есть! — отпарировал он. — И без счету полотен художников и вовсе никому не известных. И плюс Сурбаран! И Гойя! Ты хочешь сказать, что я, впридачу ко всем моим прочим недостаткам, еще и сноб?

— Твое мнение слишком много для меня значит! — тихо созналась она. — Поэтому… я так и не решилась его узнать.

Клайв схватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. И очень вовремя, подумала она, упиваясь поцелуем, точно изголодавшаяся до смерти.

— Господи милосердный, — простонал он, на мгновение отрываясь от ее губ. — Ты вообще представляешь, каково мне было: вернуться домой и обнаружить, что тебя нет?

— Я проплакала всю дорогу до аэропорта, — пожаловалась Анхела, точно это признание должно было его утешить.

— Никогда больше не поступай так!

— Не буду, — пообещала она.

И губы их вновь слились в жарком, глубоком, нетерпеливом поцелуе, который, впрочем, прервался так же внезапно, как и начался.

— Не будешь, — подтвердил Клайв, отстраняясь. — И я об этом позабочусь.

Он извлек из кармана крохотную черную коробочку. Анхела сразу поняла, что это. И задохнулась от ужаса.

— Нет! — вскрикнула она, отпрянув и спрятав руки за спину. — Не нужно этого, пожалуйста!

— Еще как нужно, — подтвердил Клайв, делая шаг вперед.

— Нет! — повторила она — и уперась спиной в стену. Дальше отступать было некуда.

— Querida, но ведь именно этого я и хочу, — нахмурился Клайв. — Этого хотим мы оба!

Но молодая женщина вновь покачала головой.

— Я вернулась, — напомнила она. — Вернулась сама, по доброй воле. Так что в кольце необходимости нет. Кольцо лишь усложнит ситуацию для нас обоих. Я бы скорее…

— Все в порядке, родная, — ободрил ее Клайв. — С отцом я договорился. Он…

Анхела вскинула взгляд. Губы ее дрожали.

— Ты рассказал обо мне отцу? — В лице ее отразился панический ужас. — Но… но ты не имел права огорчать его, ведь он так серьезно болен!

— Да, болен, — согласился Клайв. — Физически, а не психически. Отец, слава Господу, в здравом уме и в твердой памяти. И только потому, что он болен, я счел необходимым получить его согласие. Неужто ты думаешь, что такой мужчина как я нуждается в чьем-то одобрении?

— В моем — безусловно, нуждаешься, — отрезала Анхела. — А я не встану между тобой и твоими родителями. Кроме того, нужды в том нет. Я вполне счастлива так, как есть.

— А я — нет, — угрожающе сощурился Риджмонт-младший. Зубы его хищно сверкнули: ни дать ни взять — тигр, готовый броситься на добычу! — Так что я поставил отцу условие, и ему пришлось согласиться, — вкрадчиво добавил он. — Либо все будет по-моему, либо… — Клайв поднес коробочку к самому ее носу, — либо мне придется прибегнуть к менее традиционным методам.