Прощу ли я его? Вечность длинная. Возможно, спустя какое-то время я снова поддамся его нежным рукам и верным золотистым глазам. Но сейчас я была на него зла.

– Не знаю.

Он печально кивнул, будто не ожидал другого ответа.

Я вставила ключ в стену, усиленно думая об Азазеле. Передо мной появилась обычная дверь. Я обернулась к Белету в последний раз.

– Почему ты так странно одет? – спросила я, потому что это не давало мне покоя.

Его одежда сочеталась с интерьером его дома, но он не одевался так каждый день.

– Я собирался вернуться сегодня в свое любимое место во всем времени и пространстве, – ответил он.

– Ты выглядишь как Аладдин.

Он весело мне улыбнулся.

– Почти угадала. Познакомься с тринадцатым демоном Гоэтии. – Он поклонился мне.

– Я не имею никакого понятия, о чем ты говоришь… – вздохнула я.

Он громко рассмеялся.

– Всего нас семьдесят два. Присоединение к ним было моим единственным шансом периодически сбегать из Ада, после того как меня разжаловали. Колдуны могли призывать нас на помощь. Однажды меня вызвал сам Соломон. Угадай, кто посоветовал ему разрезать ребенка напополам, чтобы таким образом узнать его настоящую мать? – Его голос был наполнен гордостью.

Я вспомнила, что Клеопатра рассказывала мне про его наказание.

– Да, знаю, – сказала я. – Тебя понизили и отправили в Распределение за роман со смертной.

– Откуда ты знаешь?

– Не забывай, кто я.

Он понял, что я цитирую его слова, и ухмыльнулся.

– Никогда не забуду. – Он снова склонил передо мной голову.

Я открыла дверь и вошла в темную комнату. Дверь захлопнулась и исчезла, на мгновение осветив помещение. Я напрягла зрение, чтобы разглядеть хоть что-то, но все было зря.

По спине пробежала дрожь. Где я?

Вдруг напротив меня вспыхнул свет.

Я вскрикнула и отскочила назад, ударившись о стену спиной. Всю комнату осветили лучи солнца, проникавшие сквозь большие эркерные окна, которые обрамляли тяжелые портьеры. Передо мной стоял невысокий мужчина с явно выраженными латиноамериканскими чертами лица, одетый в старомодный наряд дворецкого. У него даже были эти смешные черные туфли с бантиками и белые гольфы. Густые черные волосы он заплел в короткую косу.

Мебель, заполнявшая, а скорее загромождавшая обширную комнату, была богато украшена. Выглядевшие невероятно мягкими кресла стояли на изогнутых ножках, создавая иллюзию легкости. Обивка слегка поблескивала на солнце. Комната настолько изобиловала удивительными деталями, что я даже не знала, на чем остановить свой взгляд.

Невысокий мужчина, стоявший передо мной, прочистил горло.

Ясно, остановить свой взгляд предполагалось на нем.

– Кто ты такой? – атаковала я его. – Я ищу Азазеля. Это его дом.

Либо мой ключ меня подвел…

– Я Карлос, – ответил он. – Служу у господина Азазеля. Как вас представить?

Мне стало смешно.

– Госпожа дьяволица Виктория, – ответила я весело.

Мужчина слегка побледнел и испуганно посмотрел на меня.

– Прошу немного подождать, госпожа. – Он поклонился мне и быстро зашагал к двери.

До меня долетели его тихие слова, сказанные на испанском:

– Боже праведный и Святая Дева Мария, это дьяволица.

Парень дрожал. Я сильно его напугала. Даже почувствовала муки совести, но только на мгновение. Тревожно – неужели меня и совесть уже покинула?

Он быстро бормотал что-то о проклятой душе и адском пламени. Я прекрасно понимала его слова, хотя говорил он по-испански. Я не знаю испанского, говорю только на английском и русском – да и то из рук вон плохо.

Мне вспомнилась вавилонская башня. Неужели смешение языков не коснулось дьяволиц? Отлично, может, наконец на учебе начну получать хорошие отметки по английскому…

Я услышала громкий и сердитый голос Азазеля, который тут же превратился в льющуюся сладчайшую музыку, когда слуга сказал ему, что пришла я.

Он ворвался в комнату минуту спустя, одетый, как Людовик какой-то там, в роскошный костюм, какие носили в восемнадцатом веке. На лице у него была белая арлекинская маска с одинокой черной слезой, текущей по щеке.

Господи Иисусе… Сначала Белет изображает из себя Аладдина, а теперь Азазель – принцессу? Что это вообще такое? День Психа?![15]

Он снял маску, открывая мне свое красивое лицо с задорной улыбкой.

– Дорогая, – он поцеловал меня в обе щеки, – что привело тебя ко мне?

Честно говоря, все это так меня захватило, что я даже забыла.

– Пришла высказать тебе все – что ты науськал Белета убить Петрушу! Единственного человека, которого я… – Я заколебалась.

– …Люблю? – закончил он за меня.

Я не ответила. «Любить» – это сильное слово. Слишком сильное. Любить можно только раз в жизни. Хотела ли я его любить? Любила ли я его?

Я мысленно выругалась. Если бы я его не любила, то мне не было бы так больно из-за того, что он ничего ко мне не испытывает.

– Да, – ответила я.

– Надолго же ты задумалась, – отметил он, садясь в кресло. Его поза была расслабленной – одну ногу он перекинул через подлокотник и помахал в воздухе стопой в черном ботинке.

– Тебе что до этого, – буркнула я.

Он искренне рассмеялся.

– Садись, дорогая. – Он указал на кресло напротив себя.

Я села, но расслабиться не смогла. Все во мне был напряжено. Спинка кресла оказалась жесткой, чего нельзя было понять по мягкой линии подушек.

– Зачем? – спросила я. – Почему ты это сделал?

– Ты хочешь честный ответ или такой, который тебя удовлетворит?

Азазель насмешливо улыбнулся, помахивая ногой. Строил из себя придворного шута.

– Они не будут одинаковыми?

– Нет, – ответил он. – Они будут совершенно разными.

– Тогда хочу узнать оба.

Его глаза загорелись внутренним пламенем. Он на сто процентов был дьяволом и не смог бы этого скрыть, даже если захотел. В нем были тьма и зло, и он не умел скрывать это так хитро, как Белет.

– Тогда я начну с ответа, который тебя удовлетворит, хорошо? – Он подождал, пока я не кивну. – Белет – мой лучший друг. Я хотел ему помочь. Видел, как он несчастен, как он мучается, что не может заставить тебя полюбить его. Поэтому я решил посоветовать ему, что он мог бы сделать, если, конечно же, захотел.