Кто мог это сделать? Ответ напрашивался сам собой. Зачистить себе поле работы могли те, кто побывал в гостях у тети Иры раньше всех прочих. И кто не хотел, чтобы этот визит был зафиксирован.

Пока Саша со Светой пытались понять, как же им вычислить убийцу тети Иры, бедная Эдита уезжала все дальше и дальше от своих друзей. Не по своей воле, но уезжала. Сначала она считала минуты, потом сбилась со счета и, образно говоря, махнула на время рукой. Образно, потому что по-настоящему она не могла шевельнуть даже пальцем. От тугих пут конечности у нее затекли, и сначала в них покалывало, а потом они постепенно потеряли всякую чувствительность.

Понять, куда ее везут, Эдита не могла. Понимала, что везут. Понимала, что везут долго. Но как долго и в каком направлении, понять не могла. Но ехали по хорошей гладкой дороге, может быть, даже федерального значения, что было совсем обидно. Наконец девушка почувствовала, как что-то под ней изменилось. С ровной асфальтовой дороги они съехали на асфальт, но уже с ямками и трещинками, которые Эдита прекрасно чувствовала. Также она почувствовала, когда они свернули на грунтовку, тоже далеко не самого лучшего качества.

А вот потом они каким-то образом вновь оказались на ровной дороге. Эдита даже решила, что раз они выехали на идеальное покрытие, то путешествие продолжается, но проехать им по этой новой гладкой дороге пришлось совсем немного. К лучшему или к худшему, но уже совсем скоро машина остановилась, и раздались человеческие голоса. Эдита напряглась, желая услышать и понять, о чем идет речь. Уж не о ней ли? Но в голове у бедной девушки после изнурительного путешествия стоял такой гул, что она решительно ничего не могла через него различить.

И про ее планы дерзкого побега тоже пришлось забыть. Когда багажник открылся, Эдита могла лишь с печальной гримасой вспомнить о том, как собиралась дерзко выпрыгнуть и бежать. Какое там бежать! Какое там выпрыгнуть! Как в старом анекдоте, «помогите хоть как-нибудь вползти!». Даже пошевелиться без посторонней помощи девушка и то теперь не могла. Все тело тут же отзывалось резкой болью.

Возле машины столпилось несколько мужчин, которые и вытащили девушку из багажника. Так как двигаться Эдита не могла, то она выбрала единственное показавшееся ей разумным решение — притворилась, что находится без чувств. Мужчины подвоха не заметили, они вообще не очень-то деликатничали с Эдитой. Вытаскивая из багажника, едва не уронили. И лишь чей-то окрик заставил их обращаться с девушкой более аккуратно.

Потом Эдиту понесли на руках, тоже не слишком-то с ней церемонясь. Девушка улучила момент, приоткрыла глаза и из-под опущенных ресниц осмотрелась. Насколько она могла судить, они находились где-то за городом. Всюду были деревья. Причем это не были плодовые деревья, это были дубы, клены и вязы — взрослые могучие красавцы. Опять же деревья были рассажены не как попало, а в строго продуманной симметрии. Под деревьями был ровный газон, уже успевший покрыться молодой травкой и украситься первоцветами. Они были в каком-то парке, об этом же говорили аккуратно посыпанные гранитной крошкой дорожки и ровные кованые решетки с фонарями вдоль них.

— Куда ее? Сразу в дом или к остальным?

— Пока к остальным. Пусть очухается. Да и в таком виде ее нельзя выпускать к Хозяину.

Услышав про Хозяина, Эдита невольно вздрогнула. Что это? Снова Хозяин? Тот самый, которому ее уже сулили сегодня Женька с его дружками, или какой-то другой? Желая это выяснить, девушка завертела головой и тут же поплатилась за свое любопытство.

— А-а-а! — злорадно произнес чей-то голос. — Очухалась! Значит, сама пешком теперь пойдешь.

Эдиту поставили на ноги, а когда она попыталась сделать вид, что не может стоять, очень энергично «приободрили» парочкой звонких оплеух.

— Осторожней. Не попорти ей фейс.

Голос был отчего-то знаком. Эдита скосила глаза, чтобы увидеть говорившего. И когда ей это удалось, она даже задохнулась от возмущения. Еще бы ей не был знаком этот голос! Совсем рядом с ней стоял и делал вид, что знать ее не знает, тот самый Накачанный, которого девушка покинула всего несколько часов назад. Да-да, он самый! И на Эдиту он смотрел как на незнакомку.

И все же именно он заступился за нее, предостерегая ее конвоиров от слишком грубого обращения с пленницей.

— Шевелись, лохудра! — услышала Эдита другой голос, а затем получила ощутимый пинок пониже спины.

— Синяк останется, — снова встрял Накачанный.

— И чего?

— Мне-то ничего, а тебе отвечать.

— Не успеет у ней синяк появиться.

Второй голос был грубым и тоже показался Эдите знакомым, хотя самого его обладателя она никогда в жизни не видела. Девушка в этом могла поклясться. И все же этот голос она слышала, прячась от Женькиных дружков в его ванной комнате. Да, один голос тогда был мелодичный, а другой грубый. Вот этот самый голос.

Сколько знакомых, и все тут!

Но это были еще не все ее новости на сегодня.

Девушку снова заставили двигаться, и она покорилась. Накачанный куда-то исчез, а его место занял высокий худощавый мужчина. Когда он заговорил, Эдита вздрогнула. Ну вот и второй Женькин дружок нарисовался. А где же он сам? Тоже где-нибудь тут ошивается? Но когда она попыталась спросить об этом у своих конвоиров, то лишь получила совет заткнуться и не рыпаться.

Машинально переставляя ноги, она уже не знала, что ей и думать. Куда она угодила? Что от нее надо этим людям? Первая ее мысль была о том, что это продолжаются связанные с маминым исчезновением неприятности. Но дальнейший разговор двух ее конвоиров прояснил ситуацию. Про маму Эдиты эти люди и слыхом не слыхивали, про Мегеру, соответственно, тоже. И Эдита им понадобилась исключительно сама по себе, для каких-то далеко не самых хороших целей, как подарок некоему Хозяину.

Чуть ли не пинками ее пригнали к какому-то строению, где сдали с рук на руки высокой жилистой старухе. Она встретила вновь прибывших с поджатыми губами.

— Вот, Горюн, — заискивающе произнес грубиян, — пополнение к тебе прибыло.

Но старуха, носящая такое диковинное имя, даже не соизволила словечка в ответ им молвить. Старуха Эдите не понравилась. Сразу видно было, что бабка дюже злая. Под ее началом работало несколько женщин, и все они боялись старухи как огня. Стоило ей даже не сказать, а только взглянуть на какую-нибудь из своих подчиненных, как та сгибалась в три погибели и начинала мелко-мелко дрожать.

Старуха ощупала тело Эдиты своими длинными и сильными пальцами. От ее прикосновений у девушки к горлу подкатывала тошнота, но она терпела.

А старуха, словно приняв одной ей ведомое решение, вдруг громко произнесла:

— Готовьте эту!

— Но у нас…

Один только взгляд Горюн, и осмелившаяся возразить грозной старухе женщина тут же смешалась, опустила взор и затряслась: