– Пошли, пошли, здесь тебе лучше вообще пройти с закрытыми глазами.

Еще два трупа лежат прямо у входа в «офис». Один лежит на боку с простреленной головой, другой сидит на полу, чуть склонив голову словно уснул на рабочем месте. Изо рта тянется слюна с ярко-алой кровью.

Рассветная прохлада жадно охватывает все тело, когда мы выходим на улицу. Небо чуть розовое от восходящего солнца, а у меня в голове гремит словно набатом. Все происходящее вокруг кажется кошмарным сном. Сейчас проснусь, и увижу, как Мелиса заваривает чай на кухне, а Руи снова не может найти, куда положил учебник по биологии.

– Садись, – приказывает друг Диего, распахивая дверцу авто. Только сейчас я замечаю, что он тоже несколько ошарашен произошедшим. – Я сейчас приду. Диего, возможно, нужно помочь…

Он вновь скрывается за черной металлической дверью кровавого офиса бывшего бойфренда, а мне становиться жутко.

Детей я не нашла, и даже не знаю, где они. Возможно, что Диего или Матео точно в курсе, но страшные догадки давят на горло до смертельного шока.

Ведь с ними ничего не должно случиться? Или…

От мысли, что хладнокровные бандиты наподобие Хесуса расправились с двумя несовершеннолетними, а меня притащили в гребаное логово мексиканских ублюдков, становиться дурно.

Я зажмуриваю глаза, чтобы выкинуть тошнотворные картинки тех убитых гангстеров, но воспаленная фантазия подкидывает еще более жуткие фантазии.

Я стою около открытой двери авто, и понимаю, что не могу вот так сесть и ждать, пока Диего или Матео выйдут отсюда победителем.

Захлопываю дверь и иду по направлению к полицейскому участку.

Глава 13

– Выйдите! – рявкает Матео после бурной речи Начо о том, что Хесус имел все контакты на нового покупателя.

Начо продолжает говорить вперемешку с матом, но повинуется просьбе друга.

Диего и Матео остаются одни.

– Может, расскажешь за что ты так своего дружка? – насмешливо произносит Диего и кивает в сторону мертвого Хесуса. Синюшное лицо и пустой взгляд совершенно не пугает бывшего главаря мафии. Он видел за свою криминальную деятельность столько трупов, что этот ему кажется обыкновенным манекеном в магазине.

– Он хотел убить Монику, – сдавленно произносит Матео, и вдруг опускает взгляд. Сейчас он не выглядит на смелого молодого мафиози.

Его словно раскатали железобетонным катком. Но не физически. Морально. И Диего знал причину. Похоже, эти ублюдки притащили Монику сюда для пыток. Квартира была под наблюдением, и они решили, что она знает нужную информацию. Только вот Матео ничего не подозревал.

– Так тебе еще нужен контакт для сбыта? – продолжает говорить Диего, делая вид, что не замечает состояния соперника. Но впервые внутри окутывает странное чувство. Он не хотел бы оказаться на его месте. Если Матео любил Монику, и так жестко разбились все иллюзии…

– Не нужно, – отвечает Матео, и отворачивается к столу.

Идеальный момент, чтобы выхватить огнестрел и прямо в затылок сопернику. Но Диего не привык действовать методами трусов. Волнующий вопрос пора закрыть раз и навсегда.

– Ты ее любишь?

Звук голоса режет гнетущую тишину и повисает тяжеловесным гигантским молотом.

Матео неожиданно оборачивается. Смотрит прямо в глаза, выдерживая властный взгляд Диего.

– Какая разница, – бросает небрежно и в образ главаря возвращается суровый гангстер – Тебя это не касается!

Диего лишь криво усмехается. Еще бы! Если Матео руководит отморозками, то никогда в жизни никому не признается в чувствах.

Дверь хлопает и входит Лан.

– Ну, так что? – задает вопрос, и смотрит на Диего.

– Уже ничего не надо, – откликается тот, но Тамерлан хмурится. Он не доверяет сказанному:

– А что, если потом станет вдруг нужно, ты снова побежишь угрожать расправой? Будешь ловить тех, кто слабее и шантажировать?

– От вас обоих ничего не надо, – чеканит холодным тоном Матео, давая понять, что разговор окончен. Скрещивает руки на груди, и приподнимает подбородок, пытаясь продемонстрировать безразличие.

– Ты знаешь, где сестра и брат Моники?

– Знаю, – тут же отвечает Матео. – Вот адрес…

И бумажка с размашистым почерком падает на столешницу.

* * *

– Вы говорите, что дети пропали? – хмурится полицейский, осматривая меня с головы до ног.

Я заявилась в пять часов утра, и, разбудив его, потребовала, чтобы приняли заявление.

– Да! – раздраженно отвечала в третий раз. – Когда вы что–нибудь начнете предпринимать?

Он вновь кинул на меня недовольный взгляд и похоже сам начинал злиться на мою нетерпеливость.

– Я уточняю факты, сеньорита Соларес, а вам бы я советовал больше разговаривать с братом и сестрой. Они скорее всего убежали к каким-нибудь друзьям и сегодня вернутся домой, – страж порядка сделал большой глоток кофе из кружки и поджал губы, будто довольствуясь своей непоколебимой правотой.

– Они никогда не оставались у друзей без спроса, – шиплю, контролируя свой закипающий гнев.

– А теперь остались. Мама ваша умерла. Вы им не мать, и слушать вас они не обязаны, – умозаключает с легкостью мужчина, словно информирует о погоде, – подростки…

Мне хочется встать и как следует ударить самодовольного дежурного полицейского, но сдерживаюсь из последних сил.

– Они – дети, – говорю спокойно, но тон голоса дрожит и вибрирует от бури эмоций, – сделайте что-нибудь!

Последнюю фразу выплевываю нарастающим криком.

– Я принял ваше заявление. Будем искать. Вы свободны, сеньорита Соларес, – и он взглядом указывает на дверь.

Я выхожу из здания полицейского управления, и грустно оглядываюсь вокруг. Городок только начинает просыпаться от сонного марева, и воздушные, почти невесомые облака в небесной голубой лазури окрашиваются в розовый цвет.

По дороге домой чувствую, что от бешеных переживай за эту ночь начинает клонить в сон. Знакомое ощущение безысходности до слез сдавливает внутри грудной клетки и заставляет проглотить горький комок в горле.

Где Диего? Что было дальше после того, как его друг увел меня с места гангстерских разборок?

Я вспоминаю о предложении Элисы.

Нужно забыть про свои дурацкие чувства, забыть и собрать вещи, чтобы уехать отсюда навсегда. Не будет больше Матео, Диего, их мрачноватых друзей-бандитов…

Новая жизнь. Новые знакомые.

Обычно люди, думая о светлом будущем, начинают радоваться, строить планы, но без присутствия Диего я не могла думать о том, что мне будет комфортно на новом месте.

«Плевать, – тоскливо проносилось в моей голове – теперь уже ничего не изменить…» – и влага больно обожгла слизистую глаз.

– Почему ты ушла?

От грозного баса я вздрогнула, как от выстрела. На пороге нашего дома стоял, скрестив руки на широкой груди Диего. Он гипнотически рассматривал меня, словно жену, которая явилась под утро.

У меня не было сил отвечать. Я лишь подошла и, прижимаясь к нему, тихо заплакала.