Спортом Кейти практически не занимается, и из окна выбирается не с первой попытки и даже не со второй. На меня сыпятся обломки кирпичей и пыль. Кейти повисает, цепляясь за что-то руками, а я встаю прямо под ней, чтобы поймать, если подруга полетит вниз. Потом она всё же добирается до трубы и благополучно спускается на землю.

– Мамма мия, мы – герои! – шёпотом восклицает она.

– Рано радуешься, мы только начали.

Ступая как можно тише, мы идём по ночным улицам. К счастью, облака сегодня не очень густые, и сквозь них пробивается лунный свет.

– Как мы его отыщем? – шепчет Кейти.

– Ему понадобится лодка.

Она довольно улыбается.

– А мы знаем, где прячут лодки, потому что в прошлый раз пытались переплыть реку.

По пути я пересказываю Кейти загадку, которую передал мне Ян. Подруга сосредоточенно несколько раз повторяет слова о птице и говорит:

– Малиновка. Птица-красногрудка.

– Наверное, я в птицах не очень разбираюсь, – отвечаю я.

– Кроме ласточек я пока видела здесь только злобных чаек и полудохлых голубей.

Далеко впереди мерцает вода, как огромная чёрная траншея. Отражаясь в реке, звёзды кажутся ещё прекраснее. Тихо, но упорно, мы продвигаемся к причалам. В темноте все дома и узкие улочки кажутся одинаковыми, и я боюсь, что мы собьёмся с дороги. Однако вскоре появляются целые дома, мы входим в ту часть города, куда снаряды в своё время не долетели.

Моё сердце вдруг начинает биться с неимоверной силой, ноги подкашиваются. «Что, если мы всё затеяли зря? Торн проснётся, заметит, что нас нет, а Нейта мы так и не отыщем?» Когда мы подходим к причалу, я уже совершенно уверена, что мы теряем время, а Торн отправил за нами погоню. Осторожно выглянув из-за груды камней, я вижу неровные холмики, затянутые брезентом, – лодки. Нейта нет, и я разочарованно вздыхаю. Здесь пахнет промасленными тряпками и рыбой – знакомые ароматы. Так пахло в нашем летнем лагере у воды во Франции. Приятно вспомнить о хорошем.

– Зря пришли, – говорю я Кейти. – Идём обратно.

Она сильно дёргает меня за руку.

– Ни за какие коврижки. Я что, просто так вылезла из кровати? Останемся здесь и дождёмся Нейта.

Мы ложимся, прячась за низкими кустиками, которыми там и тут в шахматном порядке порос берег. На земле я дышу ровнее, сердце бьётся спокойнее. Мы ждём, кажется, целую вечность. Холодает, и теперь я уже не так радуюсь тонким, перистым облакам. Пусть они пропускают достаточно света, но и тепло у земли не задерживают. А мы с Кейти отправились на «Комик-Кон» одетые по-летнему и теперь здорово продрогли.

– Может, он уже уплыл? – задумчиво спрашивает Кейти.

Сердце у меня сжимается.

– Или вообще не собирался ни с кем встречаться. Вот и верь после этого симпатичным ясновидящим.

Потеряв всякую надежду, я приподнимаюсь на локтях, но издалека вдруг доносится знакомая мелодия. В мужском голосе больше печали, чем может вместить сердце. Вглядываясь в темноту, я наконец вижу чёрный силуэт, едва различимый в окружающей нас тьме. Певец подходит ближе, уже можно разобрать слова. Ещё миг – и моё сердце разорвётся, не вынесет потрясения: я знаю эту песню, её пела мне мама.

Нейт тоже не раз слышал эти слова:

– Ласточка должна летать,

Ты рождён был танцевать.

Человек спрыгивает с высокого берега к причалу. Наверное, он одет во всё чёрное, потому что стоит ему повернуться в нашу сторону, как луна тут же освещает его лицо. Это Нейт. Его карие глаза сверкают от непролитых слёз. Мне вдруг становится нестерпимо жаль этого юношу. «Быть может, сумасшедший графоман из нашего мира заставил его предать дефов и Баббу? Что, если Нейт всего лишь игрушка в чьих-то руках?» Даже думать о таком страшно. Обжигающий холод и боль в усталом теле будто сближают меня с Нейтом, позволяя разделить его ношу.

Нейт сдёргивает брезент с ближайшей лодки, продолжая напевать мамину песенку про ласточек:

– Сломал крыло – я залечу,

С тобою вместе полечу.

«Интересно, он помнит события из другой, настоящей жизни? Жив ли на самом деле мой младший брат?»

От волнения я даже забываю о пробирающем до костей холоде.

Нейт приседает, всем весом наваливается на лодку и сталкивает её в воду. Трудная задача, и старшая сестра должна бы бежать ему на помощь, но я приказываю себе оставаться на месте и, чтобы отвлечься, разминаю затекшие мышцы. Вот лодка уже наполовину в воде, однако Нейт вдруг останавливается, запрыгивает в неё и отталкивается от берега веслом, сползая в реку дюйм за дюймом.

– Слушай, он так боится замочить штаны? – шипит Кейти.

Я ошарашенно качаю головой. Мы ждём, пока лодка не окажется в воде. Нейт, помедлив, наконец берётся за вёсла. Ритмичные всплески постепенно стихают вдали.

Мы крадёмся к причалу и берёмся за брезент. Но никакой лодки под ним нет. У причала вообще больше нет лодок. Брезент натянут на горы мусора и деревянные обломки.

Неожиданный поворот.

– И что теперь? – спрашивает Кейти.

Я молча пожимаю плечами. Вопрос риторический.

– Да ни за какие… Ты совсем…

– Брось, один раз у нас получилось.

– Не совсем, – отвечает она. – Или ты забыла, что тебя тогда выловили из воды железной сетью?

– Мы умеем плавать, и даже хорошо, течение слабое, ветра нет.

Мы поворачиваемся к реке. Отсюда она кажется шире… и волны вдруг становятся выше.

– Мы можем утонуть в этом мире? – уточняет Кейти.

– Только если камнем пойдём ко дну, – отвечаю я, стягивая одежду.

Кейти тоже раздевается, и вскоре мы остаёмся в одном белье. Поразмыслив, ботинки мы всё же надеваем – плыть в обуви не очень-то удобно, зато не распорем ноги о стекло или острые камни. Ещё не хватало пораниться в этой воде. Чистой реку не назовёшь, от неё несёт как от канализации. Мелкими осторожными шажками мы заходим в воду. Холодно! Что-то скользкое касается моих ног, кусок полиэтилена или что похуже, вроде угря или водяной крысы. Хочется развернуться и бежать обратно, хоть бы и в дом Торна, но перед глазами встаёт лицо моего брата. Он в больнице, опутанный медицинскими трубками… И я решительно шагаю вперёд.

«Мы должны это сделать, а значит – сделаем».

Вода доходит нам до пояса. Я дрожу с головы до ног и едва перевожу дыхание. Зубы стучат. Я и не знала, что так бывает.

– Надо постоянно двигаться, а то замёрзнем насмерть, – прерывисто выговаривает Кейти.

– Ради Нейта, – говорю я.

– Ради Нейта, – кивает Кейти.

Мы вместе прыгаем в воду.

Ледяная вода острыми иголками впивается в кожу. Я охаю от боли, и рот тут же наполняется зловонной водой. Я отфыркиваюсь и всё же что-то глотаю. Вкус у этой жидкости ещё отвратительнее, чем запах. Откашлявшись, я принимаюсь ритмично двигать руками и ногами, хотя всё тело у меня чешется и болит.