ванной комнаты – его гостья вернулась в спальню.

Кофе и завтрак были готовы. Макар погрузил красивые чашки с улыбающимися смайликами на поднос (они предназначались Данилу), не забыл кусковой сахар и печенье, и вернулся в спальню.

Мари сидела на постели, закутавшись в его халат и подобрав под себя ноги.

– Какой аромат… – подняв заплаканные глаза, восхищенно проговорила она.

– Я рад, что угодил… – улыбнулся Макар. Поставил поднос перед ней и сел рядом.

– Знаешь, я… чувствую вину перед тобой, – сбивчиво заговорила Мари. – Я вторглась в твое пространство против правил. Свалилась, как снег на голову. Может, ты хотел привести сюда Вику, или кого-то еще, а тут я, со своими проблемами…

– Маша! – перебил ее он. – Хватит.

Подвинулся ближе и взял за руки.

– Есть я и ты. Я и ты, понимаешь? Все остальное – плохая постановка погорелого театра. У тебя есть дочь, у меня – сын и сводная сестренка. На этом точка. А наша с тобой жизнь в последнее время – это как идти по минному полю. Никогда не знаешь, в какой миг подорвешься. Может, доберешься до конца живым, а может, нет. Моя цель – уберечь тебя от смерти.

– Ты веришь, что мы выберемся живыми? – вспыхнул надеждой взгляд ее карих глаз.

– Верю, если ты веришь.

– Значит, у меня нет другого выхода, – усмехнулась она и взгляд потеплел. – Только верить.

– И ждать меня дома, – он коснулся ее щеки теплой ладонью и ободряюще улыбнулся. – Постараюсь сегодня раздобыть тебе одежду. Мы выберемся, Маша.

Она прикрыла глаза – таким желанным было его прикосновение, а потом коснулась губами его ладони.

– Расскажи, что вчера стряслось, – притягивая ее к себе, попросил Макар.

– Я хотела сбежать… – устроившись в его объятиях, начала говорить Мари. – Сбежать от Бориса навсегда. Вместе с Лизой. В Железноводске живет моя подруга, Зоя. Она бы обязательно помогла мне устроиться на новом месте…

– Борис узнал?

– Да… он настиг нас в аэропорту. До посадки оставалось сорок минут… итог ты уже знаешь. Он сказал, что мы с Лизой больше не увидимся. А потом бил меня у нее на глазах, прямо на улице, пока я не потеряла сознание…

Что-то перемкнуло внутри у Макара.

– Вот скотина, – мрачно произнес он.

– Ее, наверное, уже увезли на Кипр… – глухо проговорила Мари, и губы снова задрожали.

– Почему на Кипр? – перебирая пальцами ее еще влажные после душа волосы, спросил он.

– Там живет моя свекровь, – сглотнув ком в горле, пояснила она. – Лиза ее в глаза ни разу не видела. Вчера днем Борис приказал нам собрать вещи. Сегодня утром самолет должен был отправить нас вместе с моей мамой и Лизой к свекрови. По его словам, ради нашей же безопасности.

– Если девочка будет в безопасности, это не так уж и плохо, Маша. Здесь вы все время под прицелом. Твой свекр не намерен платить Королю в следующем месяце половину прибыли от казино.

– Откуда ты знаешь?

Макар усмехнулся.

– Потому что все вопросы теперь решаются с моим участием… ладно, не раскисай. Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть твою дочь.

Он потянулся к подносу и передал ей кружку с кофе.

– Можешь взять мои майки или рубашки. К вечеру придумаю, что делать с твоими шмотками. Пока никто не знает, что ты у меня, Маша. А значит, тебе придется на время залечь на дно. До тех пор, пока не поправишься, точно. Никому не звони. Ясно?

– Да.

Она взяла из его рук чашку еще теплого кофе и отпила глоток.

– Я волнуюсь за маму, Макар.

– Я все разузнаю сегодня, не переживай. Твоя цель – лежать в постели и поправляться. Станет скучно – в гостиной есть телевизор. Можно будет посмотреть кино.

– Хорошо… А у тебя есть сын?

– Да. Его зовут Данил. Он остался в Америке вместе с моей женой.

– Ты женат? – вздрогнула она.

– Это формальность, – отмахнулся Макар. – Рита сама попросила развод. Она ждет ребенка от своего американского адвоката Боба Морриса.

– А как же сын? Он останется в Америке?

– Я не знаю… Это самый больной вопрос в моей жизни.

– А ты сам как бы хотел?

– Я бы хотел, чтобы мой ребенок был рядом со мной здесь, в России. Потому что он – русский. И корни у него русские. Но сейчас здесь опасно, Маша. Ты это понимаешь лучше всех.

– Да…

Она задумчиво посмотрела на чашку с улыбающимся смайликом.

– А знаешь… я бы тоже могла его любить, – вдруг вырвалось у нее. – Твоего сына.

Макар усмехнулся и ласково коснулся ее щеки.

– Главное, поправляйся. Остальное приложится.

От сердца сразу отлегло. Если она сможет принять его ребенка – значит, он не ошибся, когда выбрал ее в этом грязном театре теней.

Глава 24

Самолет, уносящий Лизу на Кипр, взмыл в воздух.

Борис Загорский торопливо сел в служебную машину и взмахнул щоферу рукой: поехали! Черный автомобиль послушно тронулся с места. Но даже шоферу было заметно, что в это утро хозяин нервничает больше обычного. Ему было невдомек, что в глубине души Загорский-младший чувствовал растерянность. Его дочь с прошлого вечера перестала говорить. Сначала она кричала диким криком, а потом, когда дома не увидела матери, впала в странный ступор.

Свекровь не отступала от Бориса с расспросами – где Мари? Каким образом домой вернули только одну Лизу, и почему девочка в таком состоянии?

Загорский молчал.

«Вы же не отправите девочку одну на Кипр? – не зная, что думать, бросилась ему в ноги свекровь. – Посмотрите на нее! Она же в шоке! Я не знаю, что вы сделали с моей дочерью, но ребенка нельзя отправлять в другую страну без единого близкого человека!»

«Хорошо, поезжайте с ней!» – зло буркнул Борис.

Он все ждал, когда его жена придет в себя и бросится проситься обратно. С садистским наслаждением представлял, как она станет ползать у него в ногах. Как давясь рыданиями, будет умолять разрешить ей и дальше быть рядом с Лизой. И тогда, может быть, он позволит. На других, особых условиях, предоставляющих ему полную свободу действий. И пусть попробует еще хотя бы раз его ослушаться!

Но Мари не появилась. Ее не было ночью, и она не пришла утром.

Мрачная ненависть заполнила сердце Бориса. Если провинившаяся жена до сих пор не объявилась – этому было только два объяснения – либо она так и не пришла в сознание, либо задумала что-то еще.

Он был уверен, что Мари где-то затаилась. Зная ее непримиримую натуру, было несложно